Праведники народов мира

До войны

.... По обе стороны нашего дома были огороды. С одной стороны, за огородом находилась начальная литовская школа. За этой школой стоял дом, в котором жил Алексей Тимофеевич Михайлов, его жена Елизавета Савельевна, и трехлетняя дочь Ирочка. (Я еще расскажу о том, как они, рискуя жизнью, спасали нам жизнь). Рядом, в другом доме, жили отец и мать Алексея. По национальности Алексей был русский, местный житель Литвы. Его отец, будучи солдатом царской армии, женился на местной немке. Жена Алексея, Елизавета Савельевна, тоже была русская. Ее отец тоже был русским солдатом, а мать местной немкой. Так что оба были одинакового происхождения. Алексей вырос среди  еврейских детей и  свободно говорил на идиш.

Недалеко от Пильвишкяй у Михайловых было свое хозяйство. Еще до начала войны они содержали в городке мясную лавку, мясные изделия Алексей готовил сам.

На следующий день после расстрела мужчин-евреев

....У мамы возникла мысль обратиться к Михайловым. В доме была только  Елизавета Савельевна. Мама рассказала ей, что отец жив, скрывается, но место там опасное. Мама попросила у Елизаветы позволить отцу спрятаться у них. Вначале Елизавета испугалась и не хотела принимать отца. Но мама умоляла ее, доказывала, что это будет не опасно для них. Елизавета согласилась на то, чтобы отец побыл у них недолго. В это время приехал Алексей с мельницы. Увидев маму, он закричал: «Что вы, еврейки, ходите по домам, болтаете, когда ваших мужей расстреливают!» Он был в ужасе. Мельница находилась на реке Вишакис, неподалеку от которой расстреливали евреев. Он слышал стрельбу и крики жертв. Жена его, Елизавета, успокоила его, сказав, что Меер Йодлович жив и Циля пришла к ним за помощью – спрятать мужа. Алексей испугался: ведь за это их могут расстрелять. Мама стала спокойно объяснять, что можно устроить так, будто мой отец пришел тайно, и сами они об этом ничего не знают. Тогда Алексей согласился и они детально все обсудили.

Решили переодеть отца в женскую одежду. Папа был крупным мужчиной, для него нужно было платье большого размера, достаточно длинное, на ноги большие тапки, большой платок на голову и лицо, ведь папа был лысым, а бороду и усы, выросшие за несколько дней, необходимо было сбрить.

....Время прихода папы к Алексею оговорили заранее . Расстояние между сараем тети Гинды и двором Алексея – менее километра. Во дворе Алексея жили две большие собаки, волкодавы. Одна собака была привязана к амбару, под которым должен был спрятаться папа, а другая бегала свободно. Непривязанную собаку Елизавета взяла в дом, а привязанную на цепь закрыла в амбаре. Заднюю калитку и передние ворота оставили открытыми для того, чтобы отец мог зайти как будто случайно....

Алексей и его жена Елизавета верили в то, что скоро немцев погонят, а красноармейцы вернутся, ведь нападение Германии на Советсткий Союз было неожиданным. Вера придала этим мужественным людям больше твердости. Брат Елизаветы был сторонником советсткой власти, и, когда пришли немцы, он был убит литовцами. Ненависть к фашистам и их местным пособникам выразилась в готовности Алексея и Елизаветы спасать людей.

Побег Цили Йодлович с детьми из-под ареста, ноябрь 1941

....Первыми вывели из погреба маму, брата и сестру. Полицейский велел им стоять у стены погреба, за дверью. Выведший их полицейский сказал другому, оставшемуся во дворе: "Йонай, охраняй". Из погреба вышла Рохамеле, дочка тети Гинды. Она стала гладить ручкой шинель полицейского Йонаса и просить, чтобы их не расстреливали. Полицейские в погребе задержались. И тут Йонасу, охранявшему маму, брата и сестру, стало любопытно, почему они там задержались. Он сунул голову в погреб посмотреть, что там делается. Может быть, нашли драгоценности у женщин и началась дележка, а он останется в стороне и ничего не получит. В этот момент мама схватила брата и сестру и быстро пошла прочь. Рохамеле успела спросить: «Тетя Циля, ты куда?» Мама махнула  рукой. Она повернула за угол дома, быстро с двумя детьми перешла улицу и направилась к узкой тропе, идущей между огородом нашего дома и соседним домом сапожника. Мама с братом и сестрой свернули на эту тропу и торопливо зашагали по ней. Их заметила дочка сапожника и побежала за ними. Мама увидела, что она бежит за ними и поняла, что это их погубит. Она быстро сориентировалась: за двором сапожника стоял небольшой сарай для свиней и дверь была  как раз со стороны дороги. В сарае находилась большая свинья, которую откармливал сапожник. Когда мама с братом и сестрой добежали до сарая, мама открыла дверь, они заскочили внутрь и заперлись на крючок. Девочка  подбежала к свинарнику, попробовала открыть дверь, но дверь не открывалась. Тогда она побежала сообщить, что у них в свинарнике спрятались евреи. Мама немного подождала, чуть приоткрыла дверь и увидела, что девочка выбежала на улицу и исчезла. Тогда мама и дети выскочили из сарая. С детьми было тяжело бежать: брату было  восемь лет, а сестре девять. Они не могли бежать с маминой скоростью, она их тащила за собой. По другую сторону дороги был забор нашего двора, тянувшийся дальше, чем двор сапожника. За свинарником заканчивалось хозяйство сапожника. Маму и детей от чужих глаз пока заслонял свинарник, но когда кончился наш забор, она выглянула, и осмотрела дорогу. На дороге никого не было, только слышался шум из свинарника. Они быстро перебежали дорогу, повернули за наш забор с задней стороны и пустилась бежать по огородам по направлению к  дому Алексея.  То есть они совершили тот же самый путь, который два месяца назад проделал папа, переодетый в женское платье... Мама  добежала с детьми до огорода Алексея, но в его двор они войти не могли. Издалека были видны люди. Они пробежали через огород Алексея и оказались на огороде соседа Алексея с другой стороны. Они вбежали в соседний двор и оказалась возле забора двора Алексея, с другой стороны. Этот забор был высотой в два метра и состоял из длинных  вертикальных досок,  горизонтальных планок на заборе не было. В это время во дворе появился сапожник, сосед Михайловых, увидел маму и вышел на улицу.

Мама схватила брата Шимале и бросила его, словно мяч, через забор. За забором была куча камней, и он упал на камни. Потом схватила сестру Бейбале и сделав пару шагов дальше вдоль забора, бросила ее тоже через забор на камни. Мама знала, что за забором свалена куча камней, но выхода не было. После того, как мама перебросила через забор брата и сестру, она сама перепрыгнула забор, схватившись за него руками. Она тоже оказалась на камнях, рядом с детьми, но сразу вскочила. Дети молча лежали на камнях, не стонали и не двигались. Они еще не успели прийти в себя. Сестра начала шевелиться, а брат продолжал лежать. Мама подошла к нему и стала осторожно поднимать. Поставив его на ноги, она убедилась, что не убила его и не покалечила. Сестра сама поднялась на ноги. Во дворе слышен был громкий лай двух привязанных собак. Они лаяли беспрестанно, очень громко и рвались с цепи. Алексей и его жена, услышав такой сильный лай, выбежали во двор посмотреть, в чем дело. Елизавета подошла к маме, которая ей сказала, что полиция нашла нас и ей с двумя детьми удалось убежать, она перебросила детей через забор и перепрыгнула сама. Удивляться было некогда. Елизавета завела маму, брата и сестру в сарай с дровами с задней стороны, где были выломаны две доски. В сарае были набросаны поленья,  за которыми спрятались беглецы. За сараем с дровами находился забор, отделявший двор Алексея от территории литовской школы. Забор продолжался за сараем с дровами до задней стены амбара. Когда стало тихо, Алексей и Елизавета, убедившись, что маму с детьми не ищут, решили перевести их под амбар, где  уже находился отец. Алексей остался на страже, а Елизавета зашла в сарай с дровами через переднюю дверь, отбросила бревна и отодвинула железный щит, закрывавший отверстие. Когда отец услышал, что отбрасывают бревна, он решил, что ему несут еду, хоть и с опозданием. Свиней, корову и лошадей давно покормили, а к нему все не шли. Отец подполз к "окошку". Щит, закрывавший дыру, отодвинулся, и присевшая Елизавета сообщила папе, что мама убежала от полиции с двумя детьми и они будут прятаться с ним под амбаром. Папа сразу подумал про своего третьего ребенка. Он спросил: «Она пришла с тремя детьми?». Елизавета ответила, что только с двумя. Старшего сына с ними нет. Папа пополз ко входу, на котором сверху стояла собачья будка. Алексей запер собак в амбаре, чтобы мама с детьми могла подлезть под амбар и они не лаяли. Елизавета обошла сарай с дровами и сказала маме, что они сейчас пойдут к папе под амбар. Алексей еще раз убедившись, что поблизости никого нет, закрыл заднюю и переднюю калитки двора и отодвинул собачью будку. Елизавета осталась дома наблюдать в окно за улицей. Алексей зашел за сарай с дровами и велел маме с детьми идти за ним. Он сказал: «Идем к вашему мужу». Мама с братом и сестрой, сидевшие на дровах, поднялись и пошли за Алексеем к амбару. Там он велел  брату присесть и нагнуться. Когда брат присел, вдруг снизу к нему протянулись руки, которые хотели взять его, но он испугался и отскочил. Мама сказала: «Не бойся, это твой папа». Папа был обросший, с длинной бородой, с тех пор, как он укрылся под амбаром, он ни разу не брился, а прошло уже более двух с половиной месяцев. Брат не узнал заросшего отца в темноте под амбаром и не торопился лезть. Тогда велели нагнуться сестре и отец затащил ее под амбар. Сестра не испугалась отца. Она почувствовала руки папы и обрадовалась. Последней нагнулась мать и поползла. Отец ей помог. Алексей тут же задвинул собачью будку. Зашел в амбар, выпустил одну собаку бегать по двору, а вторую собаку посадил на цепь к собачьей будке.
Когда мама с братом и сестрой оказались в яме под амбаром, вместе с отцом, она вспомнила обо мне, начала плакать: «Что я наделала, я оставила свое дитя на погибель. Я хуже зверя, ведь зверь своего детеныша не оставит». Папа стал ее утешать: «Не плачь, Мулинке придет». Мама продолжала плакать. Она понимала весь ужас положения: «Если он даже не попал в руки полицаев, он не знает, куда ему идти, не знает, что ты здесь». Папа ее успокаивал и утверждал, что сам не понимает, как ей это объяснить, но чувствует, что я приду, хотя верилось с трудом, слишком уж безнадежно все складывалось.

Стемнело. Брат и сестра, после сильных переживаний и физического напряжения, спали. Мама оказалась настоящей сказочной героиней, она победила неминуемую смерть: спасла двух детей и себя, когда казалось уцелеть было невозможно. Благодаря своей быстрой реакции, она сумела точно оценить создавшееся положение и принять немедленное, самое правильное решение. Это увенчалось наибольшей наградой, имя которой - жизнь. Мама не могла уснуть. Ее мысли  были только о том, где я сейчас находился и что со мной происходит...

Обстоятельства спасения Мули (Шмуэля) и Эльки

....Когда стало абсолютно тихо, и полицейские с арестованными людьми ушли, я вылез из щели между дров. Немного поцарапался, но это не имело никакого значения. Я вышел из-за дров и сначала  никого не увидел. Вдруг одна бочка зашаталась, и из-под нее вылезла тетя Элька.

Мы обрадовались, увидев друг друга. Я спросил у тети Эльки: «Где мама?». Она мне ответила: «Мамы нет, ее с братом и сестрой увели». После ее слов у меня стало пусто на душе, и мне самому жить больше не хотелось. Я сказал тете Эльке: «Мамы больше нет, и мне незачем жить. Я иду прыгать в колодец». Тут тетя Элька заявила: «Ты должен жить! У тебя есть отец». Я спросил: «Где папа?», и тетя Элька обещала отвести меня к нему. Мы поднялись из погреба. Солнце сияло. Был полдень... Мы пересекли огород и повернули к соседнему двору. Подошли к задней двери соседнего амбара, собирались ее открыть, чтобы зайти внутрь и спрятаться. Этот двор был мне хорошо знаком, я туда приходил играть с детьми хозяина. Их всех уже расстреляли. Когда я уже хотел открыть дверь, вдруг изнутри  раздался голос: «Выходите!». Там внутри оказались полицаи, искавшие убежавших. Я с тетей Элькой поспешили обратно в огород, я бежал и падал, подымался и опять падал. Ноги не держали меня. Тетя Элька помогала мне. Мы добежали до конца огорода, который спускался вниз к глубокой канаве. Рядом с канавой у меня потемнело в глазах, и я упал, потеряв сознание.

Летом по берегам канавы росли незабудки. До войны мы, дети, ходили рвать незабудки и приносили их домой. Мама красиво укладывала цветы в плоской вазочке по кругу, прижимая камешком концы, заливала их водой. Приятно было смотреть на эти цветы.

Придя в себя я обнаружил, что лежу на льду в канаве. Снег уже не резал глаза.  Я вылез из канавы и огляделся. В конце канавы я увидел тетю Эльку, которая пригнулась к земле и махала мне рукой, звала к себе. Я, пригнувшись, поспешил к ней. Она спросила, как я себя чувствую, и, узнав, что у меня все прошло, сказала, что сейчас мы  поднимемся вверх по огороду, выйдем на улицу напротив дома Алексея, перейдем ее и пойдем к нему. Но я сказал тете Эльке, что нам надо миновать еще один огород и  только тогда мы выйдем к дому Алексея, а иначе мы выйдем напротив литовской школы, которая находилась между нашим домом и домом Алексея. Не теряя времени, мы обошли еще один огород и поднялись к улице. Тетя Элька велела мне подождать, а сама пошла посмотреть, есть ли кто на улице. Тетя Элька жила раньше в Вилкавишкис, и здесь в Пильвишкяе ее никто не знал. Поэтому она могла выйти на улицу, меня же, жившего на этой улице,  знали все. Она повернулась ко мне и кивнула,  давая понять, чтобы я подошел к ней. Тетя Элька велела не обращать ни на кого внимания и идти спокойным и быстрым шагом к Алексею. Когда я перешел дорогу, тетя Элька поспешила за мной. Мы вышли на дорожку, ведущую к дому Алексея. Через окно нас заметила Елизавета и вышла к нам. Тетя Элька была знакома с Михайловыми, ее познакомила с Елизаветой и Алексеем мама. Елизавета быстро завела нас в сарай, где стоял молодой бычок. Собаки с ужасным лаем рвались с цепей. Я весь дрожал, а бычок вдруг взбесился и стал подпрыгивать и крутиться во все стороны. Я отскочил от него к двери, Елизавета, подождав немного, и убедившись, что никто нас не заметил и не ищет, пришла к нам и перевела в дровяной сарай через пролом в стене, где были выломаны две продольные доски. Тетя Элька сказала Елизавете, что маму, сестру и младшего брата полиция увела, и я остался единственным утешением для отца. Но Елизавета обрадовала тетю Эльку: мама с двумя детьми у нее, они прибежали раньше нас. Елизавета вышла и велела нам прикрыть досками проход в дровяной сарай. Мы сидели за разбросанными дровами. Это был тот же сарай, через который подавали папе еду. Тетя Элька сказала мне, что мама, сестра и брат живы, и тоже находятся здесь. Но я ей не поверил, решив, что тетя Элька хочет меня успокоить. Елизавета ввела в сарай козу, чтобы там не было совершенно тихо и подтвердила, что мама с братом и сестрой у нее. Я, наконец, успокоился. Мы с тетей Элькой прятались за дровами, пока не стемнело. Когда стемнело, пришла Елизавета и повела нас  к амбару, к отодвинутой большой собачьей будке. Я подошел, остановился и не понимал, что от меня хотят. У амбара стоял Алексей. Он велел мне присесть и нагнуться. Я послушал его, присел и нагнулся. Вдруг пара сильных рук нежно обняли мои руки. Освободиться от этих рук было невозможно. Они меня мигом затащили под амбар. Я услышал тихий голос: «Мулинке, это я, твой папа». За мной полезла тетя Элька. Мы поползли вглубь, и папа сказал мне: «Осторожно! Будет яма». Я спустился ниже в переход, ведущий в яму. Тут я услышал голос мамы: «Мулинке, сыночек!». Мама меня расцеловала, а потом папа меня расцеловал. Я спросил: «Где Бейбале и Шимале?» Мама ответила: «Они здесь, мы теперь все вместе!» Я должен был убедиться и дотронуться до них рукой. Они спали, усталые. Я почувствовал себя в надежной крепости, где ничто уже не может мне угрожать. Я сильный. У меня есть мама, папа, сестра и брат. Я счастлив. Нет у меня никаких забот. Я хотел только спать, и спать спокойно. Наконец, я среди своих в безопасности. Я спал. Меня будили поесть. Я ел немного, и опять спал. И мама только теперь смогла заснуть. Она заранее готовила нас к встрече со смертельной опасностью, и это принесло свои плоды.