Григорий Криворук

Перечитывая воспоминания бывших узников гетто нашей организации,  с грустью приходишь к выводу, что всё меньше и меньше становится нас, которые были молодыми людьми во время войны - остались лишь те, кому было в начале войны 1-7 лет.

Вот ушла из жизни моя мать, которой в начале войны было 22 года.
Все воспоминания детей очень расплывчаты, многое забыто и заканчиваются, как правило, освобождением гетто Красной Армией...

Стоп! А ведь у этих детей, которые вступали во взрослую жизнь, впереди были трудные испытания после войны. Это были годы становления, учёбы, приобретение профессии, создание семьи и т.д.

Так возникла у меня идея поделиться воспоминаниями бывших малолетних узников гетто и поместить их на сайте нашей Ассоциации под названием ''Жизнь после тьмы''.
По словам матери за 4 года в гетто у неё не было ни одного светлого дня...

ЖИЗНЬ ПОСЛЕ ТЬМЫ - 1

Моя мать до войны закончила техникум лёгкой промышленности, что по тем временам было достаточно высоким образованием,  и была направлена на работу инструктором на трикотажную фабрику, где и работала до начала войны. Ей выделили небольшую комнату для проживания. Вместе с ней жила её мать (моя бабушка). Об отце у меня самые скудные сведения, по специальности он был слесарь.

Во время эвакуации поезд, в котором ехали мать и бабушка , был разбомблен и они пешком добрались до Жмеринки (Украина), где через несколько дней немцы сделали гетто.

Наступление немецких войск было настолько стремительным, что моего отца даже не успели призвать в армию. Спасаясь от преследования немцев, он тоже оказался в гетто. Там и познакомились мать с отцом, там и поженились, там в марте 1944 года я и родился. А это случилось так: чувствуя приближения Красной армии, немцы спешно стали уничтожать узников гетто. Все происходило с немецкой пунктуальностью, в порядке'' живой очереди''. Когда до матери дошли слухи, что в ближайшую пятницу настанет наша очередь, у неё случился нервный срыв-ребёнок ещё не родился и должен погибнуть! Это был крик души ...и одновременно роды - появился Я! На следующий день отец рассказал, что видел на улице каких-то странных людей в шинелях с погонами и говорящих по-русски... Так с моим появлением на свет пришло долгожданное освобождение.
После освобождения из гетто стал вопрос- куда податься. У отца вся семья погибла, а у матери тоже не было крыши над головой... Решили поселиться в областном центре в г.Винница, отец нашёл там полуразрушенный дом, куда нас и доставил, а сам ушёл на фронт и погиб.

В чужом городе с маленьким ребёнком на руках и бабушкой осталась моя мать. Что делать? Куда идти? Без документов(документы были закопаны) –в гетто старались особенно не распространяться о своей довоенной жизни. Отец в гетто был даже под чужой фамилией. Брак по еврейским традициям не признавали, метрического свидетельства у меня не было. Мать записала меня в городском ЗАГС с местом рождения в г.Виннице. Как доказать, что у меня был законный отец? Пришлось искать свидетелей по всей Украине, чтобы подтвердить, что у меня был законный отец и я не ''момзер''. Работы нет, еды нет, продали всё, что можно было...
Недаром говорят, что мир не без добрых людей. Как-то на улице мать разговорилась с женщиной в солдатской шинели - она была на фронте телефонисткой и сейчас работала на телефонной станции. Мать рассказала о себе и незнакомая женщина нас пожалела, устроила мать под свою ответственность на работу ученицей на телефонную станцию с условием, что нужно скрыть факт пребывания в гетто...

Так как дом, в котором мы жили, был полуразрушенным, он подлежал сносу и нам выделили временное жильё на окраине города - комнату в доме, где жил полицейский во время войны. Комната без отопления была не приспособлена для постоянного жилья, но у дома росло несколько плодовых деревьев и был небольшой огород, что впоследствии спасало нас от голода. Воспоминания моего детства - постоянный холод и голод. Когда я просил поесть, мне мать говорила: ‘’Гришенька, ложись спать и не будешь хотеть кушать!’' Помню большую стеклянную банку, наполненную сливами, куда я макал хлеб, и это была вся еда.

Здесь я узнал, что такое антисемитизм. Нас называли евреями, которые сражались за Ташкент. И камни в окно и дверь, и постоянные вопросы, где мой отец - всё и не припомнишь.

С 13 лет я пошёл работать во время школьных каникул, в 16 лет пошёл на постоянную работу, продолжая учёбу в школе рабочей молодёжи.
Вот и всё моё образование.

До сих пор, когда я вижу компанию ребят на улице, обхожу их стороной...
Видимо, это на всю оставшуюся жизнь.