Собирая материалы о моем отце, Михаиле Гебелеве, руководителе подпольной организации, секретаре подпольного райкома Минского гетто, я встречалась с теми, кто по велению сердца старался донести до людей правду об узниках гетто.

…То были Дни памяти евреев, погибших в гетто в годы минувшей войны на территории Белоруссии. То была «Кадыш-жальба» по безвинным жертвам фашистского геноцида. И вспоминали погибших и склоняли головы в знак траура. И называли героев.

О том, как жило и боролось Минское гетто и еще cвыше 140 еврейских гетто на территории республики, теперь рассказывают во всеуслышание.

А еще недавно — полнейшее молчание. Словно и не было сотен тысяч жертв, словно не было отважных людей, беспощадно сражавшихся с врагом за колючей проволокой гетто. Тема эта была закрытой и бесперспективной. И если кто и брался за нее, то быстро остывал.

И поэтому меня удивило и обрадовало, когда в 1979 году мне позвонила старший научный сотрудник Института истории Академии наук БССР Анна Павловна Купреева и сказала:

— Мне нужна ваша помощь, Света. Я работаю над историей Минского гетто. Помогите мне собрать материалы о вашем отце.

Когда мы встретились с Анной Павловной, она была занята только своей основной работой в Институте истории Академии наук БССР. С момента основания там сектора истории Великой Отечественной войны и партизанского движения она начала вплотную работать над этой темой. И первой в Институте истории эта белорусская женщина посвятила себя изучению «неудобной» темы — истории Минского гетто. Она рассказывала мне, как вызвал ее заведующий отделом института Александр Андреевич Филимонов и попросил ее:

— Анна Павловна, возьмитесь, пожалуйста, за эту тему. Если вы гетто не сделаете, никто не сделает.

Когда мы беседовали с Александром Андреевичем, он сказал:

— Я не сомневался, что доверил непростую эту тему именно тому человеку, который воспримет ее всем сердцем, не будет бояться, не испугается. Анна Павловна была не только талантливым историком, это женщина редкой порядочности и душевной чистоты.

Анна Павловна взялась за тему даже не потому, что ее попросили. Способность сопереживать людскому горю, защищать униженных, незаслуженно преданных забвению связана у нее была с нелегкой собственной судьбой.

В 1938 году ее отца, работника связи, вызвали в Москву и предложили сразу три места работы. По каким-то причинам он отказался. А спустя немного времени Павла Семеновича Козлова и других руководителей Полесской области арестовали и расстреляли в одну ночь.

В апреле 1957 года Аню, ее сестру Лену, брата Володю и маму Татьяну Ивановну пригласили в КГБ. Сообщили, что их муж и отец реабилитирован, что он ни в чем не виноват. Вдове и детям принесли извинения. Но Аня, Лена, Володя еще долго жили с ярлыком «Дети врага народа». Все это приносило им немало душевных страданий, как и в те минувшие годы, когда Татьяна Ивановна с тремя детьми на руках оказалась выброшенной на улицу и едва могла свести концы с концами.

Из эвакуации в Белоруссию смогли вернуться только через несколько лет после войны. Анну Павловну направили работать завучем спецдетдома, где находились дети из Озаричского лагеря смерти. Спустя некоторое время ее перевели в Минск. Она работала в детприемнике МВД. Заочно училась в Белорусском государственном университете.

Окончив университет, Анна Павловна Купреева (фамилия по мужу) поступила в аспирантуру. И здесь обнаружилось, что она «дочь врага народа». Ей не давали ни темы диссертации, ни возможности сдать кандидатский минимум. Только после вмешательства высоких инстанций ей удалось защитить диссертацию и сдать экстерном все предметы. Кандидат исторических наук доцент Анна Павловна Купреева с 1957 года была сотрудником Института истории Академии наук БССР, много работала над монографиями о развитии народного хозяйства Белоруссии, о подпольном и партизанском движении. Написала несколько книг и брошюр, изданных в республиканских издательствах.

Но главной темой ее жизни стала история Минского гетто, над которой она работала более 15 лет, до последнего дыхания. Работала бережно, скрупулезно.— Анна Павловна записала воспоминания сотен людей — узников гетто, их близких. Многие из спасшихся еще были живы, когда она начала свою работу. Каждое из этих воспоминаний она сопоставляла с архивными данными. Тщательно просеивала, чтобы донести до людей только правду.

Я постоянно советовалась с Анной Павловной. Она стала мне дорога, как мать, как самый надежный друг. Она напоминала мне:

— Света, не оставляйте работу над биографией отца. Придет время — все это будет опубликовано.

От Анны Павловны я узнала, как сложилась жизнь того или иного узника гетто. Она собрала много бесценных данных о погибших и живых, об их детях и внуках, стала родной в их семьях.

По свидетельству Феликса Хаймовича Анна Павловна появилась в их доме в 1980 году, много времени провела в беседах с его отцом Борисом Хаймовичем — бывшим узником гетто, а затем комиссаром 1-го отряда 203-й партизанской бригады. Она просила его помочь ей составить план гетто.

— Анна Павловна буквально водила отца за руку по бывшему району гетто, задавая вопрос за вопросом. Так улица за улицей заносились в символическую карту, — вспоминает Феликс Хаймович.

Вот он передо мной этот план. Каждая улица, каждый переулок имеют на нем свое четкое название. Очерчены границы гетто на август 1941 и январь 1942 года. Под планом подпись: составлен старшим научным сотрудником Института истории АН БССР А.П.Купреевой на основании изучения планов г. Минска 1911, 1941, 1942, 1955, 1967 годов и личного обследования территории района.

Благодаря Анне Павловне я больше узнала о героической борьбе моего отца с гитлеровцами. Она познакомила со многими подпольщиками , знавшими Михаила Гебелева и выполнявших его задания. Их воспоминания с разрешения Анны Павловны я включила в мои очерки об отце. Вот что рассказывала подпольщица Антонина Андреевна Мелентович. « Однажды в ноябре 41-го у здания гастронома напротив Дома правительства я увидела Гебелева. Под мышкой у него был набор столярных инструментов. Он сказал, что занимается ремонтно-столярными работами в магазине. С Гебелевым мы хорошо знали друг друга по довоенной работе. И сейчас он спросил меня, где я живу. Через несколько дней он пришёл ко мне на улицу Разинскую. Рассказал, что в городе и гетто действует подполье, Нужна конспиративная квартира для связи с городским подпольем..Сам Михаил жил тогда в гетто, в Столпецком переулке.

Так моя квартира стала местом встречи подпольщиков. Я была включена в состав подпольной группы, которой руководил Михаил Гебелев. Через некоторое время ко мне пришли женщина с мужчиной. Мужчине было лет 30-32.Стройный, высокий, с красиво вьющимися волосами. Его называли « Славка».И ещё «Победит».Только после войны я узнала, что это был Исай Казинец. Его спутницу Лёлю Ревинскую хорошо знала моя сестра. Вскоре появился и Гебелев. Он попросил меня подежурить у ворот. Они втроём долго разговаривали. Так и повелось.Встречи Гебелева, Ревинской и Казинца проходили у меня раз или два раза в месяц. Если приходилось встречаться в неустановленное время, Лёля передавала через меня Гебелеву записку от «Славки». Я примерно знала, где в городе мог столярничать Гебелев. Нередко Гебелев и «Славка» приносили сводки Совинформбюро и призывы к населению бить ненавистных фашистов. Я их переписывала и распространяла..».

Перечитывая монографию Купреевой о Минском гетто, я обратила внимание на неизвестную для меня сторону работы подпольщиков. Например, члены группы Бориса Хаймовича участвовали в разложении испанских солдат, которых оккупанты прислали для несения гарнизонной службы в Минске. Хаймович вспоминал: "Мы тайком останавливали испанских солдат, приходивших в гетто, беседовали с ними на ломанном немецком и на языке жестов... В результате уже в сентябре испанцы стали брататься с евреями в гетто, почти открыто продавали на улицах города оружие, снаряжение. Вскоре немецкое командование было вынуждено убрать из Минска разложившиеся испанские части».

В монографию включено множество воспоминаний подпольщиков. А я горжусь тем, что среди них есть и воспоминания о моём отце наших родных, его друзей и довоенных сослуживцев, которые по просьбе Анны Павловны записала я.

Работая над историей гетто, она не думала о корысти. Единственная мечта ее была, чтобы узнали люди в республике и за ее пределами истинную правду о том, как истязали, мучили, убивали фашисты евреев, только за то, что они евреи. О том, как бесстрашно боролись патриоты за свободу и за колючей проволокой, как шли на казнь с гордо поднятой головой.

Когда ее многолетняя работа была завершена, рукопись положили в… архив. Шло время. Анна Павловна жила надеждой, что ее труд увидит свет. И такое время пришло. Повеял свежий ветер перемен, загорелся «зеленый» свет и для еврейской темы. И оказалось вдруг, что у евреев полно друзей, что тема гетто испокон интересовала иных, кто в свое время боялся к ней и прикоснуться. Пылящийся в архиве труд Купреевой вдруг оказался востребованным.

Анна Павловна делала все возможное, чтобы собранные ею материалы появились в печати. И вот ее документальный очерк о гетто взялась опубликовать редакция журнала «Беларуская Мiнуушчына». «Мiнскае гета: схаваная прауда» — так называется этот очерк.

Она еще смогла подержать в руках этот номер, который я принесла ей в больницу. Это была последняя радость в жизни необыкновенной белорусской женщины, совершившей гражданский подвиг во имя еврейского народа. Она мечтала принять участие в событиях, проходивших в Минске в Дни памяти евреев, уничтоженных в гетто. Но 13 октября 1993-го года Анна Павловна Купреева умерла. В тот день в конференц-зале Белорусского музея истории Великой Отечественной войны проходила научно-практическая конференция по программе Дней памяти евреев. С докладом о подпольной организации гетто выступала сотрудница Института истории АН БССР Галина Кнатько. В основе её выступления был труд Анны Павловны. Но Кнатько даже не вспомнила о Купреевой. Я тоже участвовала в этой конференции. Выступала после Кнатько. Прежде чем рассказать о моём отце Михаиле Гебелеве, я напомнила собравшимся об Анне Павловне Купреевой и о её подвиге. Кое-кто в президиуме был недоволен. Но не обращая на это внимания, я сказала:

--Сегодня Анна Павловна умерла. Прошу почтить её память.

Все в зале поднялись. Пришлось подняться и президиуму. А назавтра в театре оперы и балета БССР состоялось торжественное собрание в заключение программы Дней памяти жертв Минского гетто.

Перед публикацией, в конце августа того же года, уже тяжело больная Анна Павловна прислала мне со своим сыном Володей экземпляр своего документального очерка о гетто с запиской: «Простите за описки. Руки не работают. Но в голове пока материал держится. Он мною выстрадан, выхожен. Выхожен ногами, руками, душой и сердцем. Я жила и живу им. Это были прекрасные люди!»

И хотя с тех пор прошло немало времени, Анна Павловна живет в моем сердце. Она дорогой и близкий человек не только для меня, но и для всех, чья жизнь и судьба связана с Минским гетто .