«Желтая звезда» из кубанской станицы*
Григорий Рейхман,
фото автора и из личного архива Якова Крута
…Чем больше становиться временной разрыв между трагическими событиями Второй мировой войны, Шоа и современностью, тем больше и попыток переписать историю. Об этом немало сказано. Нужно ли браться за перо, чтобы вновь и вновь доказывать, что Холокост – был? Именно на этот вопрос отвечает небольшая книга бывшего ростовчанина, ашкелонца Якова Крута «Повесть о подаренной жизни»(2009, Петах – Тиква, Израиль, 154с.).
Книга подтверждает суждение многих исследователей: главной целью немецких нацистов было убийство евреев! «Появились объявления, предписывающие всему жидовскому населению явиться в определенные ими места сбора. Но к счастью многих тысяч людей, этого не произошло. Ростов был освобожден Красной армией». За неделю, по данным энциклопедии «Холокост на территории СССР», М, 2011 (2-е издание, исправленное и дополненное), погибло не более ста человек. Яков Крут, которому едва исполнилось 13 лет, находился вместе с родителями в Ростове, в ставшем для многих семей убежищем парфюмерном складе. Он называет число-120 расстрелянных евреев, якобы за убитого немецкого офицера.
Станицы повести информативны, насыщены деталями повседневного быта довоенной общины Ростова. Вспоминаются семинары в Международной школе по изучению Холокоста в «Яд Вашем» под руководством директора русскоязычных программ Ирит Абрамски. На них неоднократно шла речь об уничтоженном довоенном еврейском мире.
Яков родился и вырос в религиозной семье, где соблюдались еврейские традиции. Две синагоги – хасидская и митнагдим были центрами религиозной жизни Ростова. В памяти зафиксировались имена некоторых цадиков, знатоков Торы. «Наиболее близким отцу был Мотл Лифшиц», богатством которого «Были три дочери и сын». Якову удалось донести атмосферу подготовки к осенним еврейским праздникам, когда на базаре еврейки выбирали кошерную птицу, а из окон еврейских домов шел аромат гефилтэ фиш, синагога не могла вместить всех желающих. С семи лет – хедер. Спустя 70 лет уроки меламеда, рэба Моше Калмана Яков не забыл, они помогли ему учить иврит в израильском ульпане. Ученики хедера любили Пурим и Хануку. После синагоги, карнавала на Пурим, дома ждали мамины гоменташи. Ханука длилась целую неделю. Отец, Йосиф Крут, делал картофельные оладьи, дрейдл, давал хануке-гелд на сладости. После праздников жизнь синагоги шла своим чередом, пятничными молитвами, беседами за трапезой и еврейскими мелодиями, и, казалось, ничто не могло нарушить некую идиллию в глазах подростка, если б не надвигавшаяся с запада беда.Первым ощутил на себе приближение беды отец, успевший в мае 1941-го встретиться с сестрой в отошедшем к СССР по пакту Риббентропа-Молотова Домачеве, местечке в Брестской области. С ней не виделся 28 лет. Субботний обед, радость встречи не притупили тревоги за будущее: из Домачева виделись сосредоточенные на границе немецкие войска. Отца уговаривали погостить, но он внял совету местного мудреца: «Сын мой, езжай домой». Вернулся 10 июня 1941 года. А сестра отца с семьей погибла в гетто в Домачеве…
Яков вспоминает: евреи стояли перед дилеммой – эвакуироваться или остаться. Многие помнили немцев по Первой мировой и гражданской. Однако радио и печать уже информировали население о зверствах «против мирного населения».
…10 ноября 1941 года в жизни Якова произошло событие – бар-мицва. «В синагоге, которая располагалась на углу Газетного и Станиславского, в присутствии отца, дедушки Зусмана Борух-Шолома и многих людей, на меня надели талес, я прочел соответствующую молитву. Были теплые поздравления, скромное угощение, какое могло быть в это неспокойное время. Мне кажется, что папа волновался и городился мною больше чем я». Пройдет меньше года, и дед со стороны матери, Зусман Борух Шолом, будет расстрелян в Змиевской Балке вместе тысячами соплеменников, а та синагога – сгорит…
«Когда над Ростовом нависла угроза повторной оккупации, и бомбежки стали более жестокими, отец принял решение, чтоб мама и я уехали». И мать с сыном двинулись в сторону станицы Екатериновской Краснодарского края. «В Екатериновской нам показалось остаться опасно, рядом железнодорожная станция, и по этому мы оказались в Ново-Пашковской».В середине июля 1942 года немцы вновь захватили Ростов, а отец уходил с отступавшими войсками. Разыскал жену и сына. Уйти не удалось.
В станице Ново-Пашковской настигла семью Крут смертельная волна германского нашествия.1 августа 1942 года вошли части вермахта. «Наступление немцев шло так быстро, что за день через станицу проходило несколько воинских частей». Вслед за войсками - немецкая пропаганда: «проехала кургузая немецкая машина, из которой бросали газеты на русском языке. Это были "Голос Ростова" и "Голос Таганрога". "Сталин жид, Молотов жид, - все советское правительство жидовское". Статья атамана войска донского Петра Краснова "Наше спасение идти с Германией», в ней он призывал казаков – донцов, кубанцев, терцев, выступить на стороне немцев, против заклятых жидовских правителей. <…> Да, Россия пожинала плоды сталинской политики». Яков Крут еще и еще раз подтвердил целенаправленность нацистской пропаганды, учет ею «специфики региона», т.е. Юга России, казачьего, пострадавшего от большевистских репрессий. Это и есть один из ответов на вопрос, почему стреляли в евреев вчерашние соседи, ученики и т.д., ставшие на путь коллаборационизма, почему вчерашний инвалид войны – молодой казак поддержал завоевателей.
«Вот о себе заявила «новая власть». Все жители станицы должны пройти регистрацию, отдельно жиды и коммунисты. Несмотря на то, что отец не был похож на еврея, мама скорее похожа была на армянку, а я вообще ни на кого похож не был, было принято решение регистрироваться как есть, евреями. Спустя несколько дней последовал вызов отца в полицию. Пришел отец не скоро. Ожидание было очень тяжелым. Мама крепилась, как могла, и тихо плакала. В полиции его избили, особенно усердствовал бывший завуч школы Павловский, который уже сотрудничал с полицией. Он требовал, чтобы отец ответил ему, почему при советской власти жиды могли учиться, а русские нет. В заключение ему объявили, чтобы мы на руке носили повязки с изображением шестиконечной звезды. Поливая слезами, мама сшила эти повязки, а папа нарисовал звезды. Кроме того, предупредил, что если нас застанут без повязки - расстрел на месте».Типичное начало Шоа в «отдельно взятом населенном пункте». Регистрация, отделение евреев от всех остальных как «документально», так и «визуально», сопровождаемое дегуманизацией, издевательствами. Занимаются этим не сами немцы, но их добровольные помощники, местные полицаи. Скрывать национальность было бессмысленно. Слишком велика была еврейская сущность семьи, вспоминает Яков, или, самоидентификация.
«Новая власть проявляла свое звериное нутро. Нас заставили за деревней вырыть ямы, их назначение мы поняли сразу». Яма предназначалась для них. Семья приняла решение бежать в находившиеся в десятке километров три армянских села, тем более, что отец в совершенстве владел языком. Яков и сегодня не может вспоминать без содрогания еще одно событие тех страшных дней. «Когда отца и мамы не было дома, около нашей хаты остановилась "душегубка" – так называлась большая крытая, серого цвета немецкая машина, в которой газом отравляли евреев. Мама мне о ней рассказала еще в Ростове. Сердце, казалось, хочет выскочить из моей груди, ноги подкашивались от страха. С большим трудом я добежал до стога сена и спрятался в нем. Через некоторое время "душегубка" уехала. Ее остановка была случайностью. Но кто мог знать в этот момент о причине остановки?».Могу полагать как историк – «газенваген» в тот день находился «на выезде», в зоне действий свирепствовавшей на территории Краснодарского зондеркоманды СС 10-а под командованием оберштурмбанфюрера СС Курта Кристмана, военного преступника, избежавшего наказания за массовое уничтожение евреев, цыган, советских военнопленных, организатора казней в Таганроге, Ростове, Краснодаре, Ейске, Мозыре (Беларусь), и т.д.
Бежать не удалось – хозяйка дома, чей племянник был полицай, донесла: «жиды тикают». Поймали. Избили. Повели под конвоем через станицу, но не к могилам, на расстрел, как думал Яков, а в сторону от дороги. Семья оказалась в одной небольшой комнате вместе с Фаней Гринберг с ее пожилой матерью, беженками из Кишинева. Приехавший посмотреть на созданное маленькое гетто, начальник полиции Архипенко (атаман станицы – прим. Г.Р.) не скрывал: "Так поселили шоб порешить усих разом". «За домом был установлен постоянный полицейский надзор. Теперь каждый наш шаг был под контролем. После всего случившегося понадобилось время, чтобы хоть немного прийти в себя и приспособиться к новым условиям». Маленькое «гетто», не обнесенное колючей проволокой. Но под прицелами полицаев. «Открытого типа»? Возможно…Так, в сентябре 1942 года, в канун Рош а-Шана, началась борьба за выживание. Отца и мать постоянно гоняли на тяжелые работы. Яков собирал в лесополосе за деревней хворост, чтобы протопить печь и не замерзнуть. Отцу было тяжелее всех. Целый день на холоде. Из поля пригонял скот на ферму, где надо было его напоить. Согревало отца то, что в поле он мог в полный голос молиться. Стадо коров его слышало, но в отличие от людей не выдавало. Мама работала на сортировке зерна. Стрессовые ситуации придают людям силы, а это была борьба за жизнь. Уходя с работы, она в карманах приносила несколько жменей различного зерна, что и являлось нашим питанием. Черная короткая курточка и тряпка похожая на платок были ее одеждой. Часто к нам приходили, полицаи проверить, как живут жиды. Такие визиты, как правило, не обходились без оскорблений и унижений. Хуже всего было, когда отца или маму вызывали в полицию. Обычно под вечер приходил полицай и забирал одного из них. Тогда начинались часы долгих и тревожных ожиданий. Мама в таких случаях сидела и тихо плакала, отец сидел, молча сжав кулаки. Что мог он сделать, если бы с мамой что-то случилось? Побывав на очередном, так называемом допросе, или выполнив тяжелую грязную работу, под конвоем полиции возвращались домой. Падали от усталости тихо рассказывали, что было в полиции. А предстоящий день нес снова в себе тяжести и страдания».
Твердость духа? Вера? Достоинство? Именно эти качества помогали семье выжить на самом краю смерти. «В это тяжелое время многие жители городов ходили по деревням, меняли вещи на продукты. Одна из таких менял заглянула к нам в окно, и, узнав, что мы евреи сказала: «Вы еще живы, а ваших в Ростове давно уже расстреляли». Так до нас долетела весть о трагедии наших близких». Родителей матери и других родных, оставшихся в Ростове нацисты расстреляли в Змиевской балке – одном из Бабьих Яров России, над которым высится недавно возведенный мемориал. А тогда к Якову пришло осознание масштабности того, что люди назовут Холокостом.Не забыл Яков помянуть добрым словом тех, кто помогал выжить. Станичница Вера Белая подружилась с матерью, и будучи почти 90 летней, свидетельствовала: «Когда немцы заняли станицу, мы помогали этой семье выжить: тайком подкармливали, потому, что немцы изолировали их от жителей станицы, поселили под строгий надзор полиции, с еще одной еврейской семьей из Кишинева, в дом бывшего председателя сельсовета. Все принадлежащие семье Крутов вещи были у них отобраны полицией. Когда стало известно о предстоящем расстреле этих семей, Лия Борисовна умоляла меня спасти ее сына Крут Якова Иосифовича. К счастью этих семей, отступление немцев произошло настолько стремительно, что расстрелять их не успели».
…К концу 1942 года семья узнала о разгроме немцев под Сталинградом. Через станицу шли отступавшие немцы, но тем большей была вероятность расправы. Не последнюю роль в спасении сыграл староста станицы Григорий Дашко, велев Иосифу Круту не выходить на работу в последние январские дни 1943 года, когда вокруг уже слышался грохот советской артиллерии. 31 января пришло освобождение: «Узнав о нашей судьбе, политрук освободившей нас части, посадил меня верхом на коня и повез показывать красноармейцам чудо спасения еврейской семьи». Эта фраза Якова Крута еще раз свидетельствует: в наступавших советских войсках знали о массовом истреблении нацистами евреев. Другое дело, власти. Те пользовались эвфемизмами «мирные жители», «советские граждане», и т.д.
«В станицу входила большая воинская часть. Впереди верхом на коне, в бурке ехал командир. Через пару часов мы услышали, как кто-то во дворе кричит "Ву из ду идн" (где здесь евреи)? Все выбежали во двор папа, мама, я и Гринберги. Мы обнимались, целовались и плакали, нам было о чем плакать. Весь вечер провели вместе. Где семья этого командира, он не знал. Ночевал он у нас. Постелив на сундук, где я спал, свою бурку он попросил спать рядом со мной. "Я как будто бы ложусь спать рядом со своим сыном", - сказал он». До нас не дошло имя воина – еврея на лихом коне, вступившего в станицу, но с документальной точностью зафиксирована реакция освободителя соплеменников глазами освобожденного.Семья Крут и Гринберги оказались благодарными, не дали свершиться несправедливости – приговору «тройки» по отношению к старосте - баптисту Григорию Дашко. Он велел «не трогать евреев», не сообщил о них в район. Дашко саботировал поставки зерна рейху, а в последние дни помешал бегству местных полицаев с награбленным добром, лишив гужевого транспорта. В этой акции приняла участие и местная ребятня, в том числе и Яков Крут. Маленькое, но – «еврейское» сопротивление. Благодаря заступничеству еврейских семей, Дашко был оправдан. Достоин ли он звания Праведника мира? Для меня вопрос – риторический…
К осени 1943 года семья вернулась в разрушенный, разграбленный дом. Самым большим горем была гибель родни в Змиевской балке…Перенесенные страдания отразились на матери. Сердечные приступы. Музыка, похожая на еврейские мелодии, вызывала плач. Услышав фамилию начальника местной полиции Архипенко из уст лейтенанта МГБ в 1947 году, потеряла сознание. Сегодня этому есть «умное», научное название – «пост-травма пережившего Шоа». Предмет изучения медиков, психологов. А тогда никто об этом и не думал – «жили, как жили». Спустя два года после войны, в Ростове, отец и сын дали показания МГБ против бывшего начальника полиции Архипенко, тот получил срок – десять лет. Архивных материалов не сохранилось…
Впереди была жизнь. Техникум связи. Харьковское военно-авиационное училище. После военной службы – работа в сфере экономики. Репатриация в 1994 году. В 1995-м - интервью «Фонду Спилберга», его блестяще провела ныне живущая в Канаде журналистка Мария Лакман.Наряду с традиционными еврейскими праздниками в семье отмечается и другой. «31 января в нашем доме стало традицией отмечать второй день рождения. В этот вечер к нам приходят гости поздравляют нас, вспоминаем о пережитом, говорим о подаренной нам жизни».
…Желтую повязку из простыни Яков Крут привез с собой в Израиль. Как реликвию, часть самого себя. Как бы бережно ни хранился бесценный экспонат, нарисованная отцом шестиконечная звезда выцветает, теряет очертания. Яков не специалист, и ради сохранения семейной реликвии прибегает к помощи… шариковой авторучки, но упрекнуть его у меня не повернется язык. На предложения отдать в музей отвечает отказом. «Звезды Давида» – все разные, как с надписью латиницей «Юде», так и без нее, желтые, белые, синие. Они полностью представлены в израильских музеях. Я не хочу, чтоб моя пылилась где-то в запасниках, мое решение – передать повязку живущей и сегодня в Ростове дочери Инне, внучке Юле, которой посвятил повесть, правнукам. В этом и смысл фразы из ТАНАХа «И передайте об этом детям вашим…», вынесенной в заголовок шведского учебника по истории Холокоста, переведенного в 2000-м году и на русский язык, для России, в целях противостояния антисемитизму и ксенофобии…». При всем желании, возразить мне ему нечем…
P.S.
Книга Якова Крута имеется в библиотеке Российского Центра «Холокост», как и пересланные им из Израиля диски с его видеоинтервью Фонду Спилберга, и с отснятым ростовскими телевизионщиками в 1992 году документальным фильмом о Холокосте в Ростовской области «Свободно от евреев».А вот оценка, данная ей российским историком Ильей Альтманом: «История спасения семьи Якова Крута в станице Новопашковской Краснодарского края, хорошо отложившиеся у него в памяти действующие лица, от которых зависела жизнь и смерть евреев, а также беспрерывное преследование евреев на немецком Северном Кавказе составляют основу книги. Стоит отметить особую роль родственника атамана станицы, баптиста, в спасении семьи, который, по-видимому, убедил самого атамана не убивать евреев. Это подымает большую и малоисследованную пока тему роли религии в действиях людей, спасавших евреев во время Холокоста на оккупированных советских территориях. Следует также отметить, что книга содержит очень важные с исторической точки зрения, не отраженные, по большей части, в научной литературе, сведения о первой немецкой оккупации Ростова-на-Дону в ноябре 1941 г. Автор, которому тогда было уже 13 лет, зафиксировал убийство немцами 120 евреев в отместку за уничтожение немецкого офицера. Также он отметил, что был вывешен приказ о регистрации и явке для еврейского населения, несомненные признаки готовящегося уничтожения, которое не осуществилось лишь благодаря контрнаступлению Красной Армии и взятию Ростова в конце ноября 1941 г.».
 |
 |
 |
|
 |
 |
Отклики:
Юлия Элькина. Я та самая... (внучка Якова Крута).
Связанные материалы:
Judenfrei - Свободно от евреев. Ростов-на-Дону. Фильм.
* Опубликовано в газете «Вести» (приложение «Ветеран и воин», 04. 05.2011, с.4-5).
|
Поделитесь своими впечатлениями и размышлениями, вызванными этой публикацией. |
