Война и Холокост: взрослый мир глазами детей
(Заметки о международной конференции в Барселоне 14-15 декабря 2015 г.)
Тема «война и дети» мало кого может оставить равнодушным. Дети не имеют отношения к войне, они не виноваты в том, что войны происходят. Война – это мир взрослых, а дети - только страдающая сторона. Детское сознание еще не успело сформироваться и поэтому воспринимает войну, как страшное явление, которому психика ребенка не находит объяснения. Война калечит детство, лишает людей крова, заставляет покинуть родные места, пугает картинами ужасов и разрушений, которые детское сознание не готово принять. Война отнимает у детей родителей.
Детские свидетельства позволяют взглянуть на мир взрослых глазами детей и, образно говоря, служат подтверждением известного правила о том, что устами ребенка гласит истина. Свидетельства детей о войне по своей искренности, охвату событий и глубине личных переживаний неподражаемы. Они не только отражали окружавшую действительность, но и показывали детские душевные переживания, страхи и сомнения.
Судьба детей во время войны давно привлекает внимание историков. Все послевоенные годы на разных языках и в разных странах издавались дневники и сборники писем, воспоминания и запись личных историй. Однако до сих пор на академическом уровне все еще нет исследований, которые показали бы, что было в годы войны через призму детского восприятия. Это с одной стороны, а с другой – спустя 70 лет после окончания второй мировой войны почти не осталось в живых ее прямых участников. Память войны несут в себе их дети, которым сегодня самим под восемьдесят и больше.
Вот почему международная конференция «Советские дети, война и Холокост», объявленная в декабре 2015 г. в Барселонском университете, привлекла к себе пристальное внимание ученых и специалистов по истории второй мировой войны.
Состав участников оказался очень представительным. На форум в Барселону прибыли исследователи из 11 стран – Соединенных Штатов Америки, Великобритании, Германии, Израиля, Австрии, Франции, России, Украины, Беларуси, Румынии, Испании. Научные центры, университеты и институты, которые заявили о своем желании участвовать в этом проекте, вызывали уважение. И среди них - Yahad – In Unum (Франция), Барселонский университет (Испания), Гамбургский, университет Гумбольдта в Берлине, Вашингтонский музей Холокоста, Национальная школа политических исследований в Бухаресте (Румыния), Центр изучения антисемитизма в Техническом университете Берлина, Тель-Авивский университет, университет штата Теннеси, университет Чикаго (США), Фонд «Историческая память» (Москва), Фонд «Сожженные деревни» (Минск) и некоторые другие научные, политические и общественные организации.
Доклады, с которыми выступили участники конференции, охватывали самый широкий спектр проблем, связанных с судьбой детей в годы советско-германской войны с 1941 по 1945 годы. Не секрет, что большинство детских жертв составили еврейские дети, которые как и их родители стали главной мишенью нацистской политики геноцида.
О проявления насилия и массовых убийств детей на Украине, в Беларуси, России и странах Балтии в годы второй мировой войны рассказала доктор Уэнди Лоер (Магрубиан Центр за права человека Клермон Маккена Колледж, США). Ее дополнили своими выступлениями Андрей Уманский и Алексей Косаревский (Yahad – In Unum, Франция), которые говорили о методах убийств еврейских детей на оккупированных советских территориях. Доктор Пауль Шапиро (Вашингтонский музей Холокоста, США) посвятил свое выступление судьбе маленьких узников гетто Кишинева, а д-р Александр Круглов (Украинский институт изучения Холокоста, Днепропетровск) сделал достоянием слушателей потрясающую историю, которая случилась в городе Белая Церковь в Киевской области.
В августе немецкие солдаты, расквартированные в Белой Церкви, обратили внимание на дом, откуда в течение суток доносились постоянный детский плач и стоны, что мешало им спать. Вскоре выяснилось, что это были около двухсот еврейских детей в возрасте от нескольких месяцев до 6-7 лет, отобранных у уже расстрелянных родителей и ожидавших такой же участи. Детей никто не кормил и не поил, чтобы утолить голод, они соскребали со стен известку и ели ее, за ними не ухаживали, они лежали на полу и на подоконниках в собственных экскрементах, облепленные навозными мухами. Немецкие солдаты пожаловались своему военному священнику, который, в свою очередь, сообщил об этом в штаб своей дивизии. Старший штабной офицер, подполковник Гельмут Гроскурт, запретил расстреливать детей до решения штаба 6-й армии (к этому времени половина детей уже была расстреляна). Однако командующий 6-й армией генерал-фельдмаршал фон Райхенау решил иначе – оставшихся детей расстрелять, поскольку часть их и их родители и так уже расстреляны, но сделать это поручили украинским пособникам из местного населения.
Д-р Даниэль Розенберг (Институт политических исследований Парижского университета) рассказала, как поступили нацисты с потомками от смешанных браков в Днепропетровске. Д-р Мартин Холер (Университет Гумбольта в Берлине) – о трагедии, которая разыгралась на Пушкинских горах (городской поселок в Псковской области) в 1942 г., где убили цыганских детей, а д-р Петру Матей (Национальная школа политических наук в Бухаресте) – о депортации цыганских детей в Транснистрию. Наталья Кириллова (Проект «Сожженные деревни Беларуси», Минск) - об убийстве детей в ходе карательных операций нацистов в Беларуси.
Д-р Ирина Реброва (Центр изучения антисемитизма Технического университета Берлина) поделилась результатами своего исследования о том, как на Северном Кавказе местные жители помогали спасать еврейских полукровок, а профессор Никита Ломагин (Европейский университет Санкт-Петербурга) – о судьбе детей в блокадном Ленинграде.
С большим интересом был выслушан доклад Луизы Карс Ярдакэ (Институт политических и социальных наук университета Барселоны) о том, как в годы войны сложилась судьба детей испанских эмигрантов, переселившихся в Советский Союз после разгрома республики в Испании и прихода к власти генерала Франко.
Брэдли Николс (Университет Теннеси, США) рассказал о 50 тыс. детей, похищенных в 1943 г. нацистами в странах Восточной Европы для того, чтобы ассимилировать в Германии и таким образом пополнить грандиозные потери немецкого генофонда в результате кровопролитной войны. По приказу Гиммлера из семей покоренных народов забирали годовалых малышей, и даже детей дошкольного возраста с признаками арийской расы (голубые глаза, русые волосы). Они вывозились в Германию, чтобы воспитать на уровне немецких ценностей. Для вывоза детей была использована политика этнической чистки в Словении и Югославии. То же самое происходило на оккупированных советских территориях. Для процесса германизации планировалась отправка детей из СССР. Сохранился немецкий документ о том, как в Бобруйске десятки детей белорусов с русыми волосами и голубыми глазами при живых родителях были отобраны для отправки в Германии.
В Прибалтике ситуация была другой, детей предпочитали забирать в семьях, где родители погибли или умерли. Процесс поиска детей "бандитов" продолжался на всех оккупированных нацистками территориях. В России и Польше в число детей бандитов включали мальчиков и девочек дошкольного возраста из семей, которые не сопротивлялись немцам, но были все равно вывезены. Если с расовой точки зрения такие дети переставали представлять интерес для нацистов, то участь их становилась плачевной.
Олеся Орленко (Фонд «Историческая память», Москва) в своем выступлении обратила внимание на то, как детали помогают выяснить, насколько правдив рассказ свидетеля. Она привела в пример историю о том, как на глазах ребенка в гетто (Беларусь, 1942 г.) корзинка с яйцами - все, что осталось от съестных припасов в семье – разбилась. Яйца медленно вытекали на землю, и девочке показалось, что так исчезает последняя надежда на спасение. Или ответ на вопрос другого бывшего малолетнего узника о том, на чем он спал в концлагере? Спал на голом полу, матраса не давали, потому что от страха у мальчика возникло недержание мочи …
Д-р Наталия Бельская (университет Чикаго) поделилась итогами своих поисков по теме «Эвакуация еврейских детей в годы войны в СССР». Наступление нацистов привело в движение огромные массы населения, которые устремились в советский тыл. Тысячи евреев неожиданно оказались в местах, где их никогда раньше не видели. На евреев смотрели как на что-то необычное, даже как на чертей. Однако вскоре первый интерес обернулся враждебностью. Пока еврейские дети жили в своей среде (до эвакуации) они не испытывали дискомфорт от национального происхождения. Это открытие позволила сделать им эвакуация. Например, в Саратове (Куйбышеве) в годы войны оказалось около 1 млн. евреев. Эвакуированные должны были приспосабливаться, многие прибыли из больших городов, таких как Киев, Ленинград или Москва.
Рост антисемитизма, с которым столкнулись еврейские дети в эвакуации, имел свои причины. В частности, он был связан с ошибочным мнением о том, что евреи не хотели воевать. С другой стороны, известие о том, что немцы преследовали евреев, привело в районах эвакуации к росту отрицательного отношения к евреям вместо того, чтобы вызвать сочувствие и жалость. Польские евреи в 1939 г., попавшие в СССР, не желали принять новые порядки и ассимилировались, вызывая неприятие местного населения.
На росте антисемитизма в тылу сказывались дефицит рабочих мест, жилья, а нехватка продовольствия и услуг добавляли напряжения. Многие еврейские дети впервые ощутили свое еврейство именно в эвакуации. Еврейская молодежь была поражена таким отношением местного населения. Они слышали, что война, мол, возникла из-за евреев. Им давали понять, что быть евреем зазорно, несмотря на то, что их отцы и старшие братья ушли на фронт.
Опыт эвакуации для всех евреев был связан с антисемитизмом. Дети спрашивали своих мам, бабушек и дедушек (папы были в Красной армии), как перестать быть евреем? Родители отвечали, что нужно быть умными и сильными, сделать так, чтобы заставить других уважать себя или даже бояться. У мальчиков доказать свое мужество, добиться уважения позволяли драки. С девочками это происходило реже. Одна девочка из интеллигентной семьи умела рассказывать сказки, и местные дети приняли ее в свою компанию. Другую девочку подружки били только за то, что её звали Сара и тогда при поступлении в школу родители записали ее как Ирину. На вопрос ты - еврей, еще один мальчик отвечал, что нет, потому что его отец родился как большевик.
Вне сомнения, поведение детей – это лишь отражение мира взрослых (след противоречий в экономической, социальной, культурной, военной жизни). Евреи были другие во всем, несмотря на желание быть «своими» и патриотизм. После войны вспоминать о трагическом опыте евреев было, с одной стороны, не принято, а с другой - просто невозможно. У многих евреев осталось ощущение, что государство их бросило. И поэтому люди, пережившие это на собственном опыте, предпочитали не вспоминать об этом вообще. В преклонном же возрасте, когда смерть стала близка, люди переосмысливают события прошлого и позволяют себе быть откровенными.
Для себя я открыл тему «Дети и война» еще 20 лет назад, когда начал свою научную карьеру в Израиле. В 2000 г. в Тель-Авиве я выпустил книгу «Катастрофа евреев в Белоруссии, 1941-1944 гг.», которая в 2003 г. была переведена на английский язык и сегодня каждый желающий может читать ее в Интернете: http://www.jewishgen.org/Yizkor/belarus/belarus.html .
Специальная глава этой монографии рассказывала о судьбе детей в годы оккупации (дети и гетто, спасители детей, антисемитизм, дети от смешанных браков и поведение нееврейских супругов, отличие статуса детей евреев от неевреев, влияние Холокоста на судьбы детей и др.).
Мой доклад на конференции в Барселоне был посвящен переписке еврейских детей со своими родителями, военнослужащими Красной армии в 1941-1945 гг. Я подготовил его на основе коллекции военных писем и источников личного происхождения, собранных в рамках проекта «Невостребованная память» в Центре диаспоры при Тель-Авивском университете. Письма, посвященные детям, по своей искренности, охвату событий и глубине личных переживаний, можно считать особым явлением в частной переписке периода Великой Отечественной войны. Это своеобразный исторический источник, важность которого трудно переоценить. С помощью военных писем можно составить психологический портрет, как отдельного человека или семьи, так и всего поколения в целом. Детские письма отличают доверительный характер, откровенность, правдивость изложения событий, убедительность, неискушенность. Свидетельства детей нельзя подстроить, они убедительно дополняют письма взрослых, где больше сообщалась событийная сторона дела. Родители понимали детей, как свое продолжение, а дети – родителей, как пример для подражания и силу, на которую можно опереться. Письма военных лет – это голос эпохи. Когда человек спустя много лет вспоминает о том, что было с ним в детстве, он уже хорошо знает, как сложился последующий ход исторических событий и поэтому бессознательно допускает коррекцию событий. Все это позволяет сделать вывод о том, что детские письма являются самостоятельным направлением в эпистолярном жанре военного времени.
Наиболее трогательным моментом на конференции стало "живое" интервью с пережившим Холокост румынским цыганом. 90-летний старик очень подробно поведал свою ужасную историю. Цыган из Румынии перевезли на оккупированную Украину и там заставляли работать, но не кормили, а фактически морили голодом. «Иногда мы ели трупы», - сообщил свидетель. Речь старика на цыганском языке его племянник переводил на французский, с которого делался английский и русский синхронный переводы. Таким путем все присутствовавшие в зале конференции получили возможность сопереживать трагедию цыганской семьи. Рассказ был очень эмоциональным и откровенным. Чувствовалась, что память войны не отпускает человека, что он не в силах от неё избавиться и успокаивается только тогда, когда об этом рассказывает.
Чувства и эмоции нельзя точно передать. Можно описать Холокост, но как заставить это прочувствовать? Это невозможно точно также как дать понять человеку, что знать быть слепым или глухим. Когда мы говорим о детях, у нас очень мало фактической информации. Задачи образования и воспитания требуют использование этих сведений. Насколько возможно примирение, чему можно научиться из того, что произошло? Как защитить права детей на войне? Уязвимость детей требует особых прав и степень защиты.
Подведение итогов, участники конференции пришли к единому мнению о важности изучения истории Холокоста, чтобы донести ее опыт до сознания современников. Опыт еврейской трагедии очень важен не только для евреев, и объяснить, почему именно? Чем больше неевреев участвуют осознании и осмыслении опыта Холокоста, тем больше надежды на успех. Сочетание эмоциональных переживаний и научного осмысления случившегося с детьми в годы войны – залог того, что эта задача будет решена.
