Немцы думали, что евреи - это мишень. Они увидели, что мишень стреляет. Немало мертвых немцев могли бы рассказать, как воюют евреи. В сторону цифры. Кровь нельзя взвесить!

Илья Эренбург(1)

В течение продолжительного времени тема участия евреев в антифашистской борьбе в Советском Союзе в 1941-1944 гг. не изучалась в силу ряда политических обстоятельств. Многочисленные публикации и фундаментальные труды по истории партизанского движения Белоруссии, последовательно и подробно освещавшие все этапы народной войны в период оккупации, также избегали всего, что было связано с евреями(2). Белорусские исследователи в послевоенный период не имели возможности познакомиться с трудами в этой области своих коллег за рубежом, которые прилагали большие усилия для восстановления исторической правды(3). Все это способствовало тому, что не только в исторической литературе, но и обыденном сознании людей родился миф о полном отсутствии еврейского сопротивления, покорности евреев перед нацистами, которые спокойно осуществляли политику геноцида. Открывшиеся в начале 1990-х гг. архивы позволяют опровергнуть это заблуждение.

Настоящая статья посвящена истории борьбы узников Минского гетто и выполненанаоснове анализа 20 анкет евреев-коммунистов, которые волей известных обстоятельств в июле - августе 1941 г. оказались на оккупированной нацистами территории республики. Несмотря на свое отчаянное положение, они не растерялись и нашли силы противостоять врагу. Для того, чтобы уцелеть в первые дни существования гетто, они спрятали или уничтожили свои партийные документы, но не оставили мысли о борьбе.Их участие в сопротивлении было неодинаковым, как и те возможности, которыми они располагали. Тем не менее, несмотря на разницу в возрасте, состоянии здоровья, пол, семейное положение эти люди не остались пассивными наблюдателями и не стали покорно ожидать решения своей участи. В 1942-1943 гг. все они разными путями сумели выбраться из гетто в Минске и присоединиться к партизанскому движению. Сразу после освобождения Белоруссии в июле 1944 г. они обратились в с просьбой о восстановлении их членства в партии. Автор изучил и проанализировал документы и материалы, которые были собраны бывшими узниками гетто (анкеты, биографии, свидетельства очевидцев и совместного пребывания в партизанских отрядах и подполье, послужные списки и наградные листы), дополнил их данными, почерпнутыми в фондах Национального архива Республики Беларусь, Белорусского государственного музея истории Великой Отечественной войны, Мемориального Института Яд Вашем в Иерусалиме, использовал современную литературу и периодическую печать, воспоминания участников событий тех лет. Все это помогло воссоздать достоверную картину активного участия евреев БССР в сопротивлении нацистам в годы советско-германской войны 1941-1944 гг. на территории республики.

Подавляющее количество респондентов, 18 из 20 чел., не принадлежали к поколению "сталинских соколов", воспитанных в предвоенные годы в духе коммунистического абсолютизма и ожидания мировой революции. Как известно, молодежь основного призывного возраста (1921-1923 г.р.) первой шагнула в пекло войны и почти полностью погибла. Наши респонденты родились в своем большинстве в начале века (1902-1910 гг.), а Зиновий Григорьевич Смольский и Надежда Григорьевна Шуссер -- в 1893 и 1898 гг. соответственно Итак, к началу войны это были люди в возрасте 30 -- 40 лет, многое увидели и испытали, оказались очевидцами и действующими лицами, участниками и исполнителями политических кампаний и экономических экспериментов большевиков, свидетелями культа личности Сталина, чисток и террора ОГПУ-НКВД.

По своему социальному происхождению 12 чел. были выходцами из рабочих, а 8 из служащих. По шкале социальных ценностей того времени принадлежность к физическому труду и процессу производства считались предпочтительными. Следуя принятым нормам, именно "рабочий люд", "трудовая косточка" были опорой режима, должны были обеспечить социалистические преобразования и воспользоваться, в первую очередь, их плодами в стране рабочих и крестьян. Роза Абрамовна Левина начала свой трудовой путь слесарем на заводе им. Ворошилова, Эсфирь Менделеевна Кривошеина -- на обувной фабрике им. Тельмана, Давид РувимовичКисель -- на фабрике "Красный химик" и т. д.(4).

Девять респондентов являлись служащими управленческого аппарата, были заняты на инженерно-технических должностях, работали учителями, занимались культурно-просветительной работой, были врачами, юристами, библиотекарями и т. д. Лея Гоз преподавала в одной из школ Минска, Гилер Штейман была заместителем директора городского Центрального парка культуры и отдыха им. Горького, Ривка Екельчик -- заведующей клубом фабрики им. Крупской, Анна Сагальчик -- технологом управления хлебобулочных пекарен Минска, Лиза Рысь -- председателем местного комитета Наркомата пищевой торговли БССР, Соня Диснер -- начальницей специальной (секретной) части фабрики им. Кагановича, Мария Карантаер - заведующей отделом Центральной государственной библиотеки БССР им. Ленина, Матвей Дордик -- управляющим конторой "Белкиномонтаж", а Рахель Гроднер -- уполномоченной Главлита(5) по газетам Звязда и Советская Белоруссия.

Все они получили образование в советских учебных заведениях, были выдвиженцами рабочих коллективов по месту своей прежней работы и перешли в состав "совслужащих" с пролетарским происхождением. Это отвечало требования государственной селекции, препятствовавшей получать образование "нетрудовым элементам", выходцам из "социально-чуждых слоев", служителям культа, "нэпмана", другим "лишенцам" и их детям. Совслужащие, независимо от национального происхождения, были отнесены к социальной прослойке. Для того, чтобы на них не пало подозрение в неблагонадежности, необходимо было упорно трудиться и демонстрировать правильное понимание генеральной линии партии. Все наши респонденты были членами Коммунистической партии Белоруссии. 12 из 20 чел. вступили в её ряды в противоречивую эпоху гражданской войны, перемены курса военного коммунизма на новую экономическую политику (НЭП), которую вскоре сменили политика сплошной коллективи-зации, индустриализации и культурной революции. 7 чел. были приняты в партию в предвоенные годы (1937-1941), когда с большевиками "старой гвардии" было покончено, чистки и политические процессы осуществлены и партия нуждалась в новом пополнении.

Начало военных действий 22 июня 1941 г. оказалось полной неожиданностью для всех без исключения респондентов. Большую роль сыграли в этом грубые просчеты советской внешней политики, отказывавшейся учитывать агрессивные планы Гитлера и его политику мирового господства после подписания Пакта о ненападении от 23 августа 1939 г., договора о "Дружбе и границе между СССР и Германией" от 29 сентября 1939 г. и Заявления ТАСС от 14 июня 1941 г. (о несостоятельности провокационных слухов возможной войны между Германией и Россией). События в 20-х числах июня 1941 г. развивались так быстро и парадоксально с точки зрения как обывателя, так и советского руководства, что действительного положения дел не знал никто.

По свидетельству Матвея Лазаревича Каплана, ему в числе группы инженерно-технических работников Минска, в своем большинстве, евреев, было поручено 22 июня 1941 г. срочно построить новый командный пункт-убежище для руководителей Совета Народных Комиссаров БССР и ЦК Компартии республики. Строители трудились несколько суток, не уходя домой. В бункере предполагалось сосредоточить центр обороны города, сделать его из материалов особой прочности, оснастить новейшими средствами связи. 24 июня бункер еще готов не был, но туда уже приехали первый секретарь ЦК КП(б)Б Пантелеймон Пономаренко, командующий Особым Белорусским Военным округом генерал Дмитрий Павлов и нарком НКВД БССР Лаврентий Цанава. После долгого совещания и начала новой тяжелой бомбардировки Минска немецкой авиацией, присутствовавшие вышли из убежища и отдали распоряжение о собственной негласной эвакуации, приказав помощникам вывезти их семьи с пригородных дач в сторону Могилева. На вопросы строителей, инженеров и техников, обслуживающего персонала как им поступить и что делать - ответа дано не было. В своем большинстве, все евреи со своими семьями остались в оккупированном городе и погибли в гетто(6)

Наши респонденты, как и остальные минчане, оказались предоставленными самим себе. Поскольку приказа об эвакуации не было, многие опасались покинуть свои рабочие места, чтобы не быть обвиненными в паникерстве, трусости и дезертирстве, что сурово каралось по законам военного времени. Их некому было предупредить о смертельной опасности "окончательного решения", подготовленного для евреев нацистами. По самым разным причинам они не отправились в эвакуацию. Одни ожидали особых указаний партийных комитетов и районных Советов, военного коменданта города. Вторые верили, что все образуется, враг будет разбит и отброшен на "чужую территорию", третьи просто не имели никакой возможности оставить горевший Минск из-за своей болезни или опасаясь за будущее близких.

Другая часть респондентов сделала эту попытку слишком поздно, попала в окружение и вынуждена была возвратиться. У Марии Карантаер на руках был ребенок семи лет с воспалением легких. До 25 июня 1941 г. она надеялась на улучшение его самочувствия и, не дождавшись, отправилась в путь пешком, но успела добраться только до Осиповичей(7). Давид Кисель покинул Минск с группой рабочих радиозавода только после того, как убедился, что приказ об эвакуации давать было уже некому. Их остановил немецкий десант в районе станции Колядичи Белорусской железной дороги(8). Эсфирь Кривошеина бежала под бомбами с тремя детьми, один из которых был грудным. Они сумели достичь м. Бобр Крупского района, где прятались два месяца у родственников мужа, а потом вернулись в Минск. (9) Анна Сагальчик бежала с родителями, будучи на девятом месяце беременности. Не доходя 4 км до Червеня (Игумен), в лесу, в ночь с 7 на8 июля 1941 г. у неё начались роды. Проведя две недели в крестьянской избе, она с младенцем вернулась в город(10) Любовь Безносова спасалась с двумя детьми и слепой старухой-матерью в возрасте 70 лет. Пройдя 50 км по Могилевскому шоссе и, осознав всю безнадежность ситуации, они 2 июля 1941 г. повернули назад(11)

Надежда Шуссер работала мастером швейной фабрики "КИМ" до исхода 24 июня 1941 г., принимала участие в тушении немецких зажигательных бомб на крыше предприятия. Только 25 июня руководство фабрики объявило, что производство закрыто и персонал свободен. После этого с группой подруг она скрывалась по окрестным лесам в поисках выхода из окружения, на проселочных дорогах. Выбившись из сил и убедившись, что до линии фронта дойти нельзя, повернула в Минск (12). Рахель Гроднер 23 июня получила телеграмму от сестры Сарры, студентки географического факультета Белгосуниверситета о том, что она возвращается в Минск с практики на Кавказе. Без неё семья Гроднер отказывалась эвакуироваться. Однако Сарра приехала только 27 июня, а 28-го в Минск вошли нацисты (13) Ревекка Екельчик 24 июня перенесла операцию на печени и лежала в больнице до утра 28 июня. Только убедившись, что медицинский персонал покинул больницу и она осталась одна, ушла из города. Свое временное пристанище она нашла в колхозе им. Кирова Минского района, где пряталась до 15 июля. С приходом немцев, не желая подвергать опасности своих хозяев, она вернулась(14).

Таким образом, респонденты в числе других десятков тысяч минчан пытались покинуть город в последних числах июня 1941 г. Они не могли спасти или переправить заранее своё имущество, вынуждены были брать с собой самое необходимое. Как правило, это был ограниченный запас продуктов питания, деньги (обычно очень скромные сбережения), лекарства, смена белья и одежды, документы. Самым важным из все перечисленного, вне сомнения, считался партийный билет члена ВКП(б). Этот документ олицетворял высокое доверие государства к его владельцу, помогал выделиться из прочих и получить продвижение. Для еврея членство в партии означало еще и равные права с белорусами и русскими, что было далеко немаловажно. В довоенной Белоруссии евреи составляли почти 40% городского населения(15) и были заняты во всех сферах экономики, культуры, просвещения, искусства и науки, активно участвовали в работе партийных, советских, профсоюзных и общественных организациях. Поэтому высокая доля их членства в республиканской партийной организации была закономерной (20% к январю 1941 г.) (16).

На оккупированной территории наличие партийного билета стало смертельно опасным для их обладателей. Известие о том, что нацисты, в первую очередь, без суда и следствия, расправлялись с коммунистами, комиссарами, партийными работниками и советскими активистами - вызвало ответную реакцию. Хорошо понимая, что иметь при себе партийные документы означает подвергать себя и своих близких большому риску, респонденты начали от них избавляться. Их прятали, закапывали, передавали на хранение родственникам и знакомым, но в большинстве случаев - уничтожали. Любовь Безносова, Ривка Екельчик, Давид Кисель, Эсфирь Кривошеина и Любовь Черлова - закопали партийные документы в сельской местности, где нашли себе временное убежище или там, где их застали немцы во время бегства из Минска. Анна Сагальчик спрятала билет члена ВКП(б) в стропилах перекрытия на чердаке дома в Червене, где её укрыли после родов в июле 1941 г. В последствии этот дом сгорел. Красноармеец Матвей Дордик был ранен в декабре 1941 г. под Вязьмой и утратил свой билет в госпитале при захвате его противником. Григорий Добин сжег партийный билет, когда его воинская часть пробивалась из окружения в Западной Белоруссии. Надежда Шуссер, Гилер Штейман и Лея Гоз расстались с формальным доказательством своей принадлежности к партии уже будучи в гетто, а Мария Заяц перед отправкой в гетто – спрятала на старой квартире в Минске. Исключительными были случаи, когда коммунисты не побоялись хранить партбилеты в оккупированном Минске, в гетто, в партизанском отряде в течение всей войны и передавали их в партийные инстанции после освобождения республики. Так поступили Зиновий Смольский и Рахель Гроднер. Последняя сумела уберечь не только свой партбилет, но и личные партийные и комсомольские документы своих брата и сестры(17).

В соответствии с приказом немецкого полевого коменданта Минска от 20 июля 1941 г. нацисты объявили о создании еврейского жилого района - гетто(18). В ультимативной форме в течение пяти дней после обнародования приказа все еврейское население города обязано было переселиться в районы улиц Революционная, Республиканская, Островского, Интернацио-нальная, Колхозная, Заславская, Немига, Коллекторная, Перекопская, Обувная, Шорная, а также переулков Колхозного, Мебельного, и 2-го Опанского. Все неевреи под угрозой расстрела должны были немедленно покинуть названную территорию. Для решения вопросов внутреннего общежития и исполнения немецких приказов создавался юденрат или "жыдоўская рада" (еврейский совет). Более того, спустя 12 часов после обнародования приказа коменданта евреев обязали сдать 30.000 червонцев контрибуции в городскую управу, для чего были взяты заложники.

По свидетельствам очевидцев, гетто опоясали густыми рядами колючей проволоки, установили сторожевые вышки и круглосуточное наблюдение. Через определенные интервалы времени вдоль ограды следовали вооруженные патрули жандармов и полиции. По тем, кто рисковал подойти к проволоке заграждения для обмена личных вещей и имущества на продукты питания, охране разрешалось открывать огонь без предупреждения. Вскоре в гетто Минска согнали евреев из близлежащих местечек и сел. Скученность населения достигла невероятных размеров. Юденрат был вынужден распределять жилую площадь из расчета полтора квадратных метра на одного взрослого человека, не считая детей. Трудно представить себе тесноту гетто, среди развалин кварталов, разрушенных бомбардировкой зданий, взорванных квартир, на пепелищах сожженных домов без перекрытий и зияющими провалами вместо окон, где ютились тысячи несчастных, голодных, трепещущих от страха существ(19).

К 75.000 минчан вскоре добавили 25.000 евреев-беженцев из районов Западной Белоруссии и Польши. В дополнение к этому между ноябрем 1941 и октябрем 1942 гг. в Минск были депортированы евреи из Германии, Австрии, Франции, протекторатов Богемия, Моравия и ряда других стран - 35.442 чел.(20). Яков Гринштейн вспоминал, что гетто в Минске пугало своим внешним видом. К концу осени 1941 г. дома были разрушены, деревянные заборы сломаны, пни выкорчеваны - всё пошло на дрова. Люди в гетто были бледными и дрожали от холода. Грязный истоптанный снег лежал на улицах. Дворов не было. Старые деревянные постройки выглядели разобщенными и чужими словно соседи после долгого ожесточенного спора. Окна были выбиты, а проемы закрывало грязное тряпьё или потрескавшиеся листы фанеры. Облик жильцов соответствовал виду их жилищ. Казалось, "жизнь угасла в этих влачивших нечеловеческое существование одетых в лохмотья и опухших от голода людях..." (21).

По приказу генерального комиссара Белоруссии гауляйтера Вильгельма Кубэ* вводился режим особого положения. В Минске был установлен комендантский час с 22.00 до 5.00 утра, а в других городах республики - с 21.00, в сельской местности - до 4.00. Все лица старше 14 лет обязаны были иметь при себе удостоверение личности (аусвайс). Владельцы домов и квартир - вывешивать на видном месте списки с точным указанием проживающих жильцов(22). Особо подчеркивалось, что поддерживать "большевистские банды" и их приверженцев, передавать им сведения и личные наблюдения, денежные средства, продовольствие, одежду, медикаменты, давать приют, пускать на ночлег и пр. запрещалось под угрозой смерти(23). Приказ Кубэ обязывал всякого немедленно сообщать властям о появлении подозрительных лиц. За успешное сотрудничество предлагалось денежное вознаграждение, водка, папиросы и махорка. Для крестьян, отличившихся в борьбе с партизанами, выделялись единоличные хозяйства.

Для того, чтобы выжить, поддержать себя и родных, не дать умереть от голода детям и престарелым родителям евреи вынуждены были работать. Трудоустройство узников было возложено на биржу юденрата, располагавшуюся на Юбилейной площади, но часто каждый устраивался сам, как умел. Анна Сагальчик трудилась в пекарне гетто с 30 августа 1941 г. по 6 июня 1943 г., Лиза Рысь -- в инфекционной больнице гетто (1 августа 1941 --20 сентября 1943), Яков Марголин -- сначала чернорабочим, а потом токарем на автомобильном заводе (15 июля 1941 - 10 мая 1943), Роза Липская - в немецких войсковых оружейных мастерских (16 июля 1943 - 12 июня 1943), Эсфирь Кривошеина -- разнорабочей (6 сентября 1941 - 22 сентября 1943), Гилер Штейман -- в охране гетто (29 июля 1941 -- 21 октября 1943), Рахель Гроднер -- разнорабочей на складе готовой продукции обозноремонтных мастерских (25 июля 1941 -- 19 октября 1943), Ривка Екельчик, Мария Заяц, Давид Кисель, Роза Левина, Софья Диснер и Фрида Гурвич - не имели постоянного места работы.

Минское гетто пережило целый ряд массовых погромов и было окончательно уничтожено 21 октября 1943 г. Относительно долгий, более чем двухлетний срок его существования объясняется несколькими причинами. Прежде всего, необходимостью использовать квалифицированную рабочую силу из гетто, которая без ограничения обслуживала тыл группы армий "Центр". Кроме того, большое количество узников нацисты предпочитали ликвидировать поэтапно, от акции к акции. Подтверждение этому мы находим в рапорте Кубэ от 31 июля 1942 г., составленном на имя рейхскомиссара "Остланд" гауляйтера Генриха Лозе*: "В Минске сохранится и в будущем наибольшее сосредоточение евреев ввиду скопления в этом районе большого количества военных предприятий и важной роли железнодорожного транспорта... Естественно, я и СД* желали бы, чтобы еврейство в генеральном округе Белоруссия было окончательно устранено после того, как его труд более не будет необходим вермахту -- главного потребителя труда евреев"(24).

Узники гетто страдали не только от непомерно тяжелых условий труда, антисанитарии, отсутствия налаженного быта, медицинской помощи, побоев, недоедания и издевательств. Для оправдания своей политики нацисты широко использовали антисемитизм, как средство постоянного морально подавления. Они обвиняли евреев во всех преступлениях режима Сталина, в больших количествах распространяли листовки, прокламации, плакаты и буклеты откровенно антисемитского содержания, адресованные местному нееврейскому населению. Одна из таких листовок 1942 г. была озаглавлена: "Кто ваши поработители?"

Верхняя часть листовки была составлена из пяти тезисов, изложенных в вопросительной форме: повинны ли "жиды и их приспешники коммунисты" в том, что земля Белоруссии была залита потоками слёз и крови? Что с белорусов снята последняя рубаха? Что их лишили хлеба, на них доносили и раскулачивали? Гноили в сталинских лагерях и тюрьмах, мучили в застенках НКВД? В нижней части листовки давался безусловно утвердительный ответ, озаглавленный словами: "Не забывайте никогда!" Нацисты предлагали белорусам всегда помнить о том, что именно "жиды" являлись их злейшими врагами, а пропаганда идей коммунизма -- только средство для достижения еврейского мирового господства(25).

После революции 1917 г. еврейство Белоруссии оказалось очень активным в силу своего наиболее дискриминируемого положения в прошлом. С момента создания Компартии республики евреи играли в ней очень заметную роль. На 1 января 1941 г. Компартия Белоруссии насчитывала в своих рядах 72.177 члена, из которых белорусы составляли 39.573, русские 12.606, а евреи 15.572. Всего в партии насчитывалось 52 национальности, а все руководящие должности принадлежали белорусам и русскими(26). Поэтому, утверждение нацистов о том, что Советский Союз, включая БССР, были "царством жидов", что сам Сталин был "жидовским холопом", что "жиды и коммунисты" широко эксплуатировали всех трудящихся СССР, а сами вели привольную жизнь, были голословными. Компартия Белоруссии, включая ее еврейских членов, стала жертвой предвоенных чисток, численность её рядов сократилась в 1937-1941 гг. на 40%(27).

Узники гетто в Минске, несмотря на жестокий террор, постоянную слежку, развитую систему доносительства, продолжали бороться. Активную работу в подполье вели Надя Шуссер, Роза Липская, Лена Майзельс, Нина Лис, Эмма Родова, Майер Фельдман и др. С борцами сопротивления в гетто поддерживал связь секретарь первого подпольного состава Минского городского комитета партии Исай (Исаак) Казинец. Надя Шуссер уже в сентябре 1941 г. организовала в гетто подпольную группу из 20 чел. , в которую входили Сима Тейшова, Хана Фай, Нина Умань, Роза Гофштейн, Хаим Лифшиц, врачи Сироткина, Соскина, Гурвич и др. В декабре 1941 г. Шуссер создала еще одну группу из 15 чел. для диверсионной работы на заводе "Большевик". Подпольщики доставали для партизан не только теплые вещи, продукты и соль, медикаменты, типографский шрифт, но и отбирали кандидатов для переброски в лес. Шуссер поддерживала связь с Михаилом Гебелевым и Гиршем Смоляром. Покинув гетто в июне 1943 г., Нина прибыла в отряд № 106 Шолома Зорина, где возглавила первичную партийную организацию(28).

Любовь Черлова, бежала из гетто в мае 1942 г., работала уборщицей в немецком лазарете на станции Колодищи, где стала связной партизанского отряда"Знамя", а с июня 1943 г. -- бойцом отряда в составе бригады"Разгром"(29). Гилер Штейман был зачислен охранником в полицию гетто от юденрата. Используя свое служебное положение, он предупреждал товарищей о готовящихся облавах, акциях, арестах, помогал переправлять узников к партизанам. В октябре 1942 г., когда дальше оставаться в гетто было для него опасно, Гилер стал бойцом отряда им. Жукова бригады "Штурмовая", где воевал до прихода Красной Армии. В его партизанской характеристике сказано: "Не терял бодрости духа, не знал паникерства и ободрял товарищей в наиболее тяжелые времена борьбы с немцами"(30). Ривка Екельчик бежала из гетто в январе 1943 г. и стала партизанским поваром отряда им. Суворова бригады Фрунзе. С мая по ноябрь 1944 г. она в составе отряда воевала на Украине в соединении генерала Ковпака(31). Фриду Гурвич приняли в отряд "Мститель", где она пробыла с марта 1942 г. до января 1943 г., когда вместе с группой раненых, больных и обмороженных её эвакуировали в советский тыл (Чкаловская область) на самолете(32).

Мария Карантаер вела подпольную борьбу в гетто до апреля 1943 г., где входила в "десятку" Матвея Пруслина и выполняла поручения Михаила Гебелева. Доставая одежду и обувь для военнопленных красноармейцев, она снабжала их фальшивыми справками на мнимо умерших людей, обеспечивала их переправку в лес. Кроме того, она переписывала и перепечатывала листовки, хранила и распространяла партизанские газеты и советскую литературу(33). Давид Кисель находился в гетто до ноября 1942 г., потом бежал в лес и воевал в отрядах им. Лазо и им. Дзержинского. С октября 1943 г. по июль 1944 г. был политруком партизанского отряда им. Жданова бригады им. Дзержинского. Давид организовал крушение немецкого эшелона, в результате чего было уничтожено 6 вагонов с военной техникой, живой силой противника. С группой своих подчиненных Кисель привел в негодность железнодорожное полотно протяженностью на 38 км. Его группа устраивала засады на шоссейных дорогах, выслеживала и ликвидировала немецких окруженцев в окрестностях Минска летом 1944 г. Рота под командованием Давида взяла в плен 39 немецких солдат и офицеров, убила 20 чел. За организаторские способности и личную храбрость Кисель был аттестован на звания лейтенанта Советской Армии (34).

Драматически сложилась судьба у Эсфирь Кривошеиной. 22 сентября 1941 г. с грудным ребенком на руках она пришла в гетто. Двое старших дочерей остались с мужем (русским) в Минске. В мае 1942 г. супруг Эсфири был арестован за связь с партизанами и казнен, младшая дочь попала в детский дом, где тоже погибла, а старшая -- пришла в гетто к матери. Кривошеина участвовала в работе "десятки" Шуссер и в сентябре 1943 г. была переправлена в отряд № 106 (35). Рахель Гроднер работала на складе готовой продукции немецких обозноремонтных мастерских. Используя свое положение, она передавала партизанам одежду, медикаменты и оружие. В бригаду им. Кирова ею было переправлено 14 новых форменных френчей, 17 брюк, 8 свитеров, 8 пар нижнего мужского белья, 7 пар шерстяных носков, гражданский шерстяной костюм, две пары ботинок, два прорезиненных плаща, три литра спирта, 800 порошков сахарина, типографский шрифт, питание для радиоприемника и т. д. Все это переправлялось со склада разными путями, включая помощь белоруса-возчика, обеспечивавшего военную базу водой(36).

Роза Липская находилась в гетто до лета 1943 г. и содержала конспиративные квартиры для руководителей подполья, через врачей больницы гетто доставала медикаменты. Дело в том, что врачам из гетто разрешалось закупать медицинские средства и лекарства в аптеках "русских" районов Минска. Искусственно завышая потребности в медицинских препаратах, подпольщики часть запасов направляли в лес(37). О мужестве Липской свидетельствует Арон Фитерсон, который рассказывал, что группа Липской оставалась одной из последних в гетто. Узников еще начитывалось от 10.000 до 15.000 чел., все чувствовали, что дело близилось к окончательной акции и необходимо было спасать людей. На квартире Фитерсона устроили "малину" (тайное убежище), где собирали оружие. Члены группы Розы - Циля Ботвинник, Катя Цирлина и другие ходили на работу в мастерскую по сбору оружия, которая была устроена немцами в бывшем гараже СНК БССР. Изготовив ведра с двойным дном, женщины прятали в них затворы и магазинные коробки к винтовкам. Отдельные детали выносили на себе, прятали в резиновых сапогах, в белье, под грудь. Иногда меняли тактику - прятали ношу в мешках со щепками. Накануне ухода, группа Липской имела 12 готовых винтовок, 8 наганов, 55 затворов, магазинные коробки и пр. Оказавшись в лесу, Розу зачислили в отряд № 106, дислоцированный в Ивенецком районе Барановичской области. До июля 1944 г. Роза отвечала в отряде за сапожную мастерскую, которая обеспечивала обувью партизан своего и окрестных отрядов - пригодилась довоенная специальность(38).

На пути в партизанские отряды необходимо было преодолеть многие трудности, о существовании которых евреи часто не подозревали. Даже выйдя тайно за пределы гетто, узники продолжали находиться в опасности Нацисты не без основания рассчитывали на то, что им некуда будет направиться. Специфическая внешность и речь многих евреев, отсутствие документов, незнание сельской местности -- выдавало беглецов. Местное население, запуганное нацистами, далеко не всегда готово было дать им даже временный приют. Не были единичными случаи, когда некоторые евреи, уцелев во время акции, выбирались ночью из братской могилы и опять приходили в гетто, понимая всю абсурдность такого шага. Наиболее успешными были организованные побеги, связанные с прибытием проводника от партизан. Однако и это не было гарантией того, что все закончится благополучно (Подробнее в очерке "Холокост и спасение евреев в Белоруссии" в настоящем сборнике). Часть партизан и их руководителей были настроены антисемитски, отказывались принимать евреев или выражали к ним недоверие. Абрам Розин сообщает, что после побега из гетто в 1943 г. он попал в партизанский отряд, действовавший в районе Ружанской пущи. Командир отряда Матевосян встретил его недружелюбно. На общем построении отряда он заявил перед строем, что скоро война закончится, а из Минска прибежал еврей, чтобы "успеть занять место в пивном ларьке"(39). Давида Карпилова, который до войны был редактором газеты Звязда, по свидетельству Исаака Фельдмана, партизаны расстреляли, как лазутчика из Минска(40). Отказали в приёме в отряд Марии Наумовне Заяц и неизвестно, как сложилась бы её судьба, если бы бойцы из еврейского отряда Шолома Зорина не подобрали женщину в лесу(41). Ревекка Екельчик воевала в отряде им. Суворова под именем Анны Быковой(42), Роза Левина, как Ольга Ковнацкая, а Гилер Менделевич Штейман стал Ильей Максимовичем(43).

Итак, респонденты, находясь в гетто, не хотели чувствовать себя обреченными и оказывали сопротивление нацистам на том уровне, который был им доступен. Они не были участниками "громких" диверсий с десятками и сотнями жертв среди оккупантов. Их вклад в общую победу складывался из мелочей: сбор одежды, медикаментов, продуктов питания, распространение пропагандистской литературы, помощь военнопленным и вывод в лес тех, кто мог продолжать борьбу, сбор разведывательной информации и т. д. Однако, за каждую такую "мелочь" они заплатили бы жизнью, как те их товарищи, которые были выслежены полицией, попали в засаду при выходе из гетто, пойманы с поличным на явочных квартирах, погибли в облавах и во время массовых акций.

Собирая воедино все перечисленные выше эпизоды, возникает общая картина народного сопротивления. Все, о ком шла речь выше, не были функционерами, оставленными по заданию партийных комитетов для создания групп сопротивления, проведения саботажа и диверсий. Их никто к этому не обязывал, они не проходили курс обучения в специальных школах и искусству подполья учились на собственных ошибках. Их не страховали товарищи во время смелых вылазок, не ждали награды за успешно выполненное задание. Большинство из них действовало, не надеясь уцелеть в этой неравной борьбе. Что руководило этими людьми, не позволило смириться при самых отчаянных обстоятельствах, рисковать жизнью ради намеченного задания? Борьба за выживание, месть, чувство патриотизма? Даже сами участники описанных событий до конца не могут ответить на эти вопросы. Вряд ли нам удастся найти исчерпывающий ответ. Скорее всего, потребность сопротивления явилась единственным внутренним мотивом, который позволял выстоять в тех обстоятельствах, не сойти с ума, не утратить интереса к жизни, от чего погибли очень многие в гетто.

После освобождения Белоруссии в июле 1944 г. все респонденты обратились в комитеты КП(б)Б Сталинского, Ворошиловского, Кагановичского районов Минска с просьбой восстановить их в партии и выдать новые документы. Они были уверены, что, несмотря на утрату своих партийных билетов, заслужили это право своей активной борьбой с нацистами на оккупированной территории. По каждому заявлению было назначено специальное расследование, которое длилось от нескольких месяцев до одного года. Партийные следователи и компетентные органы изучали все детали их биографии за годы войны, обстоятельства нахождения в гетто и партизанских отрядах, проверяли соответствуют ли действительности собранные ими документы. Итоги работы комиссий заслушивались на заседаниях бюро районных и Минского городского комитета КП(б)Б в присутствии заявителей. Из 20 респондентов 16 чел. восстановили в партии, а четверым было отказано за "пассивность в борьбе с врагом" - Безносовой, Марголину, Гоз и Заяц. Однако после поданных апелляций Минский областной комитет КП(б)Б отменил решения в отношении М. Заяц и Л. Гоз, обязав Сталинский и Кагановичский райкомы партии оформить им выдачу членских билетов(44).

Годы оккупации Белоруссии, геноцид мирного населения прежде всего отразились на евреях, которых нацисты избрали свой главной целью не только по расовым соображениям, но и как наиболее ярких представителей советского и коммунистического "элемента". К январю 1945 г. количество евреев в Компартии Белоруссии уменьшилось до 2.702 чел. (15.572 чел. в январе 1941 г.) или в 5,7 раза, что составляло только 9,1% всей республиканской партийной организации вместо 21,5% в 1941 г.(45). Идеологические кампании 1946-1949 гг. и 1952-1953гг. не только помешали по достоинству оценить вклад евреев в достижение победы над нацизмом, нои способствовали формированию негативного облика евреев в годы второй мировой войны. После роспуска Еврейского Антифашистского Комитета в ноябре 1948 г. и тайной казни его руководителей в августе 1952 г. евреям была создана репутация сомнительных людей, имевших родственников за границей. Мало что изменилось в отношении евреев и после смерти Сталина. Евреям-ветеранам партизанского движения отвечали, что они являлись только интегральной частью белорусского сопротивления, и поэтому нет смысла отдельно говорить об их роли в борьбе с фашизмом(46). Тем, кто настаивал, давали понять, что любое "выпячивание" еврейской темы есть проявление национальной ограниченности и смыкается с сионизмом. Опущенный после войны "железный занавес" изолировал советских евреев от их собратьев за рубежом вплоть до конца 1980-х гг. Почти пятьдесят лет ни советская, ни белорусская общественность, ни молодое поколение евреев республики не были осведомлены о настоящей картине трагического и героического прошлого евреев в годы Катастрофы. Раскрытие темы участия евреев в антифашистском движении Белоруссии откроет новую страницу в истории Сопротивления восточно-европейского еврейства.

Примечания:

1. "Еврейский народ в борьбе против фашизма". Материалы 3-го антифашистского митинга представителей еврейского народа и третьего пленума Еврейского Антифашистского Комитета в СССР, Дер Эмес, (Москва, 1945), с. 38--39.

2. "В тылу врага". Очерки, дневники, записки об участии комсомола и молодежи в партизанской борьбе (Москва, 1943); П.К.Пономаренко "Партызанскі рух у Вялікай Айчыннай вайне" (Масква, 1943); "Партызанская барацьба беларускага народу у Вялікай Айчыннай вайне". Зборнік успамінау і артыкулау (Мінск, 1959); "Советские партизаны". Ред. и сост. В.Е.Быстров (Москва, 1960); "Из истории партизанского движения в Белоруссии". Сб. воспоминаний, Институт истории АН БССР (Минск, 1961); "Непокоренная Белоруссия" (Минск, 1963); "Преступления немецко-фашистских оккупантов в Белоруссии, 1941-1944 гг". Изд. АН БССР (Минск, 1965); А.Залесский, "Дорогами партизанской Белоруссии" (Минск, 1974); "Освобождение Белоруссии, 1944 г." Под ред. А.М.Самсонова (Москва, 1970); "Нацистская политика геноцида и "выжженной земли" в Белоруссии, 1941-1944" (Минск, 1984); "Всенародная борьба в Белоруссии против немецко-фашистских захватчиков". В трех томах (Минск, 1983--1985); П.К.Пономаренко, "Всенародная борьба в тылу немецких захватчиков" (Москва, 1986); "Беларусь в Великой Отечественной войне, 1941-1945" (Минск, 1990).

История Минского гетто получила эпизодическое освещение в ряде работ, вышедших в 1947-1991 гг. В силу существовавших официальных стереотипов, они знакомили читателя только с фактологической стороной проблемы, были лишены анализа и обобщений: Гирш Смоляр, "Мстители гетто", Дер Эмес, (Москва, 1947); "Партизанская дружба". Воспоминания о боевых делах партизан-евреев, участников Великой Отечественной войны, Дер Эмес, (Москва, 1948); Софья Садовская, "Искры в ночи" в сб.: Сквозь огонь и смерть. Сост. В. Карпов (Минск, 1970), с. 73-85; Давид Гай, "Десятый круг". Жизнь борьба и гибель Минского гетто, Советский писатель (Москва, 1991).

3. Тувья и Зусе Бельские, "Еврейский лес" (Тель-Авив, 1946), на идиш; Моше Каганович, "Участие евреев в партизанском движении в Советской России" (Рим, 1948), на идиш; "Sefer ha-Partizanim ha-Yehudim (The Book of Jewish Partisans) Moravia, Yad Vashem, (Jerusalem, 1958); John A.Armstrong (ed.), "Soviet Partisans in World War Two". Madison, Wisconsin: University of Wisconsin Press (1964); Jack Nusan Porter (ed.) "Jewish Partisans: a Documentary Story of Jewish Resistance in the Soviet Union During WW-2", Yad Vashem Memorial Institute (Jerusalem, 1968), Hebrew and English; Aryeh Tartakower (ed.), "Jewish Resistance During the Holocaust", Yad Vashem Memorial Institute, (Jerusalem, 1971); Jcob Robinson, "The Holocaust and After: Sources and Literature in English". Bibliography of 6.637 items deals with political, economic, historical and cultural life in the preened post-Holocaust period, (New York - Jerusalem, 1973); Давид Коэн, "Катастрофа, подполье и партизанская борьба в Минске". В кн.: Минск - город и мать (Тель-Авив, 1985), том 2, на иврите; А.Абрамович, "В решающей войне". Участие и роль евреев СССР в войне против нацизма в 2-томах (Тель-Авив, 1982), на русском языке.

4. Все названные предприятия были расположены в Минске -- Л.С.

5. Главлит - Главное управление по охране литературных тайн в печати при СНК БССР (цензура).

6. Архив автора. Письмо Матвея Лазаревича Каплана из Минска от 18 сентября 1993 г.

7. Национальный архив Республики Беларусь (НАРБ), фонд 1, оп. 4, дело 1070, лист 4.

8.Там же, лл. 1-7.

9.Там же, д. 1287, л. 3

10. Там же, д. 2203, л. 2.

11. Там же, д. 203, л. 1.

12. Там же, д. 2869, л. 2.

13. Там же, д. 647, л. 2.

14. Там же, д. 824, л. 9.

15. Mordechai Altshuler (ed.), "Distribution of the Jewish Population of the USSR, 1939" (Jerusalem, 1993), p. 38-42.

16. Подсчитано автором по таблице № 5 Национальный состав КПБ в кн.: "Страницы истории Компартии Белоруссии". Суждения, аргументы и факты. Под ред. Р.П.Платонова (Минск, 1990), с. 285.

17. НАРБ, ф. 1, оп. 4, д. 647, лл. 1-2.

18. "Преступления немецко-фашистских оккупантов в Белоруссии в 1941-1944 гг." Документы и материалы (Минск, 1965), с. 24-26.

19. "Минский ад". Воспоминания Софьи Озерской, перевод с идиш. В кн.: Неизвестная черная книга. Свидетельства очевидцев о Катастрофе советских евреев, 1941-1944 гг. (Иерусалим, 1993), с. 246.

20. Давид Мельцер, "Минское гетто: узники и герои", Еврейский мир(США),

30 июля 1993 г., № 18,

21. Яков Гринштейн, "Уцелевший с Юбилейной площади" (Тель-Авив, 1968), с. 34-35, 38-41, на иврите.

22. Архив Белорусского государственного музея истории Великой Отечественной войны, ф. 20, оп. 10а, л. 4, инв. 7935.

23. Там же.

24. Цитата по кн.: "Уничтожение евреев СССР в годы немецкой оккупации, 1941-1944 гг.". Сборник документов и материалов. Под ред. Ицхака Арада (Иерусалим, 1991), с. 235.

25. НАРБ, ф. 750, оп. 1, д. 318, л. 24.

26. "Страницы истории Компартии Белоруссии", Ук. соч., с. 285.

27. Там же, с. 175.

28. НАРБ, ф. 1, оп. 4, д. 2708, л. 2.

29. Там же.

30. Там же, д. 2854, л. 15.

31. Там же, д. 824, л. 18.

32. Там же, д. 671, л. 21.

33. Там же, д. 1032, л. 5.

34. Там же, д. 1070, л. 1-7.

35. Там же, д. 1287, л. 5.

36. Там же, д. 647, л. 3.

37. Там же, д. 1471, лл. 15-16.

38. Yad Vashem Archive (YVA), Jerusalem, 0-33/2690.

39. Архив автора. Письмо Абрама Розина от 6 марта 1994 г. из Кирьят-Яма (Израиль); Хачик Агаджанович Матевосян -- командир отряда, а затем бригады им. Чапаева, член Свислочского подпольного райкома КП(б)Б Белостокской области с 23 октября 1943 г. по 13 июля 1944 г. См. в кн.: "Подпольные партийные органы Коммунистической партии Белоруссии в годы Великой Отечественной войны". Краткие сведения об организации, структуре и составе (Минск, 1975), с. 80.

40. (YVA), M-41/168.

41. Там же, М-41/174.

42. Там же, М-41/173.

43. НАРБ, ф. 1, оп. 4, д. 1435, л. 3

44. Там же, д. 1070, л. 5.

45. "Страницы истории Компартии Белоруссии", Ук. соч., с. 285 (проценты подсчитаны автором - Л.С.).

46. Большое количество еврейских фамилий и имен (без указания национальностей) содержится в специальных изданиях, посвященных составу и структуре партийно-комсомольского подполья на оккупированной территории республики, изданных после войны Институтом истории партии при ЦК КПБ: "Подпольные партийные органы Коммунистической партии Белоруссии". Краткие сведения об организации, структуре и составе (Минск, 1975); "Подпольные комсомольские органы Белоруссии в годы Великой Отечественной войны". Краткие сведения об организации, структуре и составе (Минск, 1976); "Партизанские формирования Белоруссии в годы Великой Отечественной войны". Краткие сведения об организационной структуре и личном составе (Минск, 1983); "Партийное подполье в Белоруссии". Страницы воспоминаний. Витебская, Могилевская, Гомельская, Полесская области (Минск, 1985); "Партийное подполье в Белоруссии". Вилейская, Барановичская, Брестская, Белостокская и Пинская области (Минск, 1986);

Только на базе одного Минского гетто были созданы и в значительной степени пополнены девять партизанских отрядов и один партизанский батальон:пятый отряд им.Кутузова, отряды им.Буденного, им.Фрунзе, им.Лазо, им.25-летия Октября, им.Пархоменко, им.Щорса, отряды №№ 106 и 406, первый батальон 208-го отдельного партизанского полка. После освобождения Белоруссии в июле 1944 г. многие евреи-партизаны добровольно вступили в Советскую действующую армию и воевали до окончания второй мировой войны.

Приложение.

Руководители подпольных групп, действовавших в Минском гетто в 1941-1943 гг.:

Наименовании группы, Руководитель

1-я десятка Григорий Давидович Смоляр,

2-я десятка Михаил Лейбович Гебелев,

3-я десятка Матвей Менделевич Пруслин, Роза Эфроимовна Липская,

4-я десятка Наум Львович Фельдман,

5-я десятка Этта Пейсаховна Майзельс,

6-я десятка Залман Мирович Окунь,

7-я десятка Михаил Миркин,

8-я десятка Лев Гуревич (Гурвич),

9-я десятка Михаил Каган, Ханан Гусинов,

10-я десятка Наум Бурстин,

11-я десятка Абрам Шляхтович,

12-я десятка Авель Моисеевич Рольбин,

13. Группа по выводу узников к партизанам Борис Файфелевич Хаймович,

14. Группа по выводу узников к партизанам Вульф Соломонович Лосик,

15. Группа в юденрате Илья Мушкин,

16. Группа по связи с "русским" районом Хася Менделевна Пруслина,

17. Группа медиков Лев Яковлевич Кулик,

18. Группа по сбору одежды Сарра Хацкелевна Левина,

19. Группа в мастерских гаража СНК БССР Ципа Яковлевна Ботвинник,

20. Группа по организации мастерских в гетто Иосиф Миндель,

21. Группа по сбору одежды и медикаментов Эмма Родова,

22. Группа по связи с партизанами Давид Герциг ("Женька").

("Минское подполье", БелНИИДАД: Минск, 1995 г., с. 213-214).

*Из книги Леонида Смиловицкого "Катастрофа евреев в Белоруссии, 1941-1944 гг." (Тель-Авив, 2000 г.), с. 102-118.