Они достойны звания Праведник народов мира

Семен Вайнблат
Редактор газеты "Доброе дело"

Благотворительной Фундации

"Хесед Шаарей Цион",
Одесса
 

Недавно я познакомился с Татьяной Полонецкой, которая по своему характеру отзывчива к чужим невзгодам и всегда старается хоть чем-нибудь помочь людям. Родилась она в селе Ольшанка Кировоградской области, а с 1952 года живет в Одессе. Еще со школьной скамьи она подружилась с Людмилой Ткаченко, которая, узнав, что Татьяна работает волонтером Дневного центра БФ “Хесед Шаарей Цион”, познакомила ее со своим соседом Иваном Дмитриевичем Черватюком. Ему сейчас 86 лет, но, несмотря на солидный возраст, у него хорошая память и он любит вспоминать годы юности. Когда Татьяна познакомилась с ним, то узнала о его родителях и о нем много важного и значимого.

Иван Дмитриевич Черватюк снимок 1952 г., И.Д. 28 лет

Иван Дмитриевич живет в Одессе, на Куяльнике, на Лиманной улице, дом 93. О событиях почти семидесятилетней давности говорит живо, но с грустью. До Великой Отечественной войны его родители жили в селе Чернивцы Винницкой области. Отец, Дмитрий Иванович, и мать, Ефросинья Яковлевна, работали в колхозе, а их сын Иван учился в школе. Мирная жизнь закончилась, когда в село вошли немцы. Его жители неоднократно были свидетелями того, как фашисты вели колонны евреев в село Троповая, где было расположено гетто.

Иван Дмитриевич вспоминает, как однажды вечером в январе 1942 года в окно их дома кто-то постучал. Отец и мать, выйдя на крыльцо, увидели мальчика лет 12-13. Уже не первый раз к ним в окно стучались еврейские дети. Так как гетто располагалось недалеко, то детям до 12-13 лет разрешали выходить за пределы лагеря в поисках пищи.

Отец и мать предложили мальчику еду.

— Хлеб нам дают, — сказал он, — а вот погреться у огня или переночевать никто не пускает.

— Ты один? — спросил отец.

— Нет.

— А кто с тобой?

— Нас семнадцать ребят.

В селе, где каждый хорошо знает друг друга, дать приют одному-двум мальчикам – это было реально. Но поселить у себя семнадцать человек! Односельчане давали ребятам хлеб, вареный картофель, иногда одежду, но оставить у себя в доме нуждающихся в ночлеге – на такое никто не решался. И как бы хорошо люди ни относились к ребятам, но каждый боялся за своих родных и близких: фашисты могли избить, но могли и расстрелять.

— Только вы можете нам помочь,— сказал мальчик и объяснил: – Мы ко многим стучались, многих просили. Почти все говорили “нет” и закрывали двери. А одна женщина сказала, что опасается за своих детей, а потом показала на ваш дом и сказала: “Если там не приютят, то больше никто!”

— Где же остальные? – спросил отец.

Мальчик несколько раз тихонько свистнул, и через минуту во дворе дома стояли 17 детей. Ярко светила луна. Лица ребят были бледны и серьезны. Наверно, они уже ни на что не надеялись, но не жаловались, не плакали.

Только после войны, размышляя о том, почему отец и мать дали детям ночлег, Иван Дмитриевич понял, что родители не смогли им отказать, так как они были люди искренне верующие в библейские заповеди. С Библией они ложились спать, с Библией и вставали. Отец и мать помнили слова из книги Исайя: “Накорми голодных, приюти бездомных и одень раздетых”. Эти слова для них всегда были святы. В тот момент они не думали о себе, не думали, что может быть облава или кто-то из соседей может выдать. Они действовали так, как подсказывало им сердце.

В селе были немцы, но, несмотря на это, Дмитрий Иванович и Ефросинья Яковлевна дали ребятам еду и одежду, а затем повели их к копнам сухого камыша. Это было надежное место. Черватюки знали, что немцы сюда не приходят. Копны были толстые, крепкие. Дмитрий Иванович вместе с сыном Иваном помог ребятам поставить конусообразные копны как можно плотнее друг к другу, чтобы они хорошо защищали от ветра, а внутри их можно было бы согреться. Ребятам здесь понравилось, и они остались ночевать.

Семен — мальчик, который привел своих сверстников к дому Черватюков, — считался старшим. Ребята слушались его безоговорочно. Пожив несколько дней в копнах и поняв, что от холода и голода они не умрут, мальчики решили не возвращаться в гетто.

Но как ни прячься, а от людских глаз ничего не скроется. О том, что в камышах живут еврейские дети, узнал председатель колхоза Иван Цыганюк, который не только не сообщил немцам о них, но и поручил конюху Михаилу ежедневно вывозить их в соседнее село, где не было фашистов. Утром на повозке дети уезжали, а вечером возвращались. Во всем они вели себя по-взрослому. Потом Дмитрий Иванович узнал, что они из Буковины, а говорили ребята между собой по-украински и по-еврейски.

Четыре месяца (с января по апрель 1942 года) семья Черватюков прятала 17 детей. В тот год зима была холодной, поэтому ребята часто ночевали в доме. Они спали на чердаке, в подвале, за печкой, за шкафами. Иван Дмитриевич помнит, как один из них по имени Велвл учил его, тогда восемнадцатилетнего, считать и говорить на языке идиш. Да и сейчас, спустя 68 лет, он помнит некоторые из выученных тогда слов.

Иван Дмитриевич не может без волнения рассказывать о тех годах. Он говорит о ребятах, а скупые мужские слезы катятся по его щекам. И дочь его Мария, слушая эти воспоминания, гордится бабушкой, дедушкой и отцом за их мужество и героизм.

Даже после войны о спасении еврейских мальчиков в семье Черватюков боялись рассказывать, не зная, как власти истолкуют их действия, и сыну наказали молчать об этом. Они не знали о музее Яд Ва-Шем в Израиле, где собирают сведения о тех, кто со смертельным риском для жизни спасали евреев. Поэтому Иван Дмитриевич почти 70 лет никому ничего не рассказывал. И только сейчас, благодаря Людмиле Ткаченко и Татьяне Полонецкой, мы узнали о подвиге семьи Черватюков. Укрывать в течение четырех месяцев 17 человек –иначе как подвигом не назовешь. Каждый из этой семьи достоин звания Праведника народов мира.

А Ивану Дмитриевичу так хочется, чтобы хоть один из тех мальчиков откликнулся. Он верит, что они дожили до конца войны и вернулись в родную Буковину. И если этот номер “Доброго дела” попадет в руки хотя бы одного из тех, кого спасали Черватюки, пожалуйста, напишите или позвоните в редакцию. И мы обязательно сообщим Ивану Дмитриевичу радостную весть. Верю, что кто-то из малолетних узников гетто помнит эти четыре месяца и откликнется, ведь детская память очень цепкая! Сейчас вам как минимум восемьдесят, вы прошли с тех пор многими дорогами бед и страданий. Но Иван Дмитриевич, человек скромный и сердечный, верит в чудо! Он достоин того, чтобы спустя годы услышать слова благодарности в адрес его родителей — Дмитрия Ивановича и Ефросиньи Яковлевны. И хочется, чтобы его ожидания не были напрасными.

Отклики:

-Давид Таубкин, гл. редактор сайта

назад