Израиль. Яд Вашем. "Евреи,
война и Холокост в художественной литературе и кинофильмах
советского времени"*
Григорий Рейхман,
фото автора.
Таковы "составляющие" темы завершившей свою
работу международной двухдневной конференции**, в которой
приняло участие не менее 20 исследователей и экспертов из
разных стран мира – Израиля, США, Великобритании, Франции,
Германии и России. "Своеобразием" ее было и то, что шла она
не только на английском языке, но выступления участников с
первых же минут сопровождались синхронным переводом на двух
языках - на иврите и на русском, что сделало возможным
присутствие на ней представителей поколения переживших
Холокост. Организаторами этого международного научного
форума, ярко продемонстрировавшего междисциплинарный подход
(не только история, но и литература и кинематография) к
изучению самой темы Холокоста стали фонды Генезис, Gutwirth
и Европейский еврейский фонд.
С первых же минут, открывшая конференцию, директор
Международного института исследования Холокоста "Яд ва-Шем"
Белла Гутерман обратилась к роману Василия Гроссмана "Жизнь
и судьба", из которого можно понять, какие чувства и боль
унижения испытывали евреи, оказавшиеся на краю гибели в
созданном нацистами рукотворном аду гетто и нацистских
лагерей уничтожения.
В западных странах опираются на исследования историков, чьи
труды формируют систему знаний, отметил председатель совета
директоров "Яд ва-Шем" Авнер Шалев, - Но формирует
индивидуальное и коллективное самосознание, в том числе и
еврейское, не историография, которая является достоянием
ограниченной части общества, но созданные для масс
культурные ценности - литература и кинематограф. Так,
собственно, и произошло с советской художественной
литературой и подвергавшимся цензуре кинематографом. Еще в
советское время, почти сразу же после окончания Второй
мировой войны, в условиях советской власти и декларируемых
ею и направленных на ассимиляцию советских евреев базовых
постулатов об истреблении нацистами "мирных советских
граждан", но не евреев, они все же, сделали немало, чтобы
донести понимание глобальности еврейской беды, которую уже
намного позже назовут Холокостом.
Для Исполнительного директора фонда "Генезис" в Израиле
Александры Бритавской тема конференции имеет не только
научное, но личностное значение. Знание семейной истории от
дедов, потерявших родных в Одессе, детские впечатления после
посещения с отцом Бабьего Яра - еще в советские годы - и
знакомство с рукописным, самиздатовским вариантом
евтушенковской поэмы "Бабий Яр", несомненно, способствовали
пробуждению ее еврейского самосознания.
- Сегодня четырехлетнее сотрудничество "Генезиса" и "Яд
ва-Шем" принесло результаты. Уникальная конференция в "Яд
ва-Шем" при поддерджке Фонда, несомненно, поспособствует
передаче этих знаний в виде образовательных программ, в
частности, для еврейской молодежи, считает она.
Заседание, посвященное первой реакции на Холокост в
советской литературе, открыла главный историк мемориала "Яд
ва-Шем" и руководитель Центра В. Кантора (Тель-Авив)
профессор Дина Порат, предоставив слово профессору
Еврейского университета Леоне Токер, посвятившей свое
выступление послевоенному роману Ильи Эренбурга "Буря",
вышедшему в 1947 году, по свежим следам трагедии. Л. Токер
убедительно доказала, что роман "Буря" о войне был для
писателя единственной возможностью рассказать сквозь призму
судеб жертв трагедии Бабьего Яра и Освенцима (или,
правильнее, Аушвица) – героев романа Альперов, о Холокосте.
Оценивая роль романа "Буря", следует помнить, что Эренбург
успел сделать это в канун нового витка сталинских репрессий,
имевших антисемитский "контент" - убийства Михоэлса, разгона
Еврейского антифашистского комитета и, следовательно,
запрета на обсуждение еврейской темы, и это задолго до того,
как слово "Холокост" стало синонимом тотального истребления
нашего народа. Аушвиц и Бабий Яр, как метафоры Холокоста, но
уже на более позднем этапе, стали темой рассуждений другого
докладчика – слависта из Франции (Университет Париж-8) Анни
Эпельбойн. В настоящее время тема Холокоста, в частности,
тема трагедии Аушвица, обязательна для изучения в учебных
заведениях Франции (на примере произведений бывшего узника
Аушвица писателя Примо Леви и др.). Анни Эпельбойн, в начале
60 – х слушавшая выступление Евгения Евтушенко в Париже и
немало сделавшая для популяризации во Франции романа
Анатолия Кузнецова "Бабий Яр", с горечью констатировала, что
современный французский читатель не до конца понимает
специфики Холокоста на оккупированных территориях бывшего
СССР, где трагедия "больших и малых" Бабих Яров была
поистине повсеместной, и Бабий Яр как метафора Холокоста им
еще до конца не осознана. Ее молодая коллега, молодая
исследовательница из Франции ("Университет Париж-7) Ксения
Ковригина заострила внимание на взаимосвязи литературы и
истории. Советская литература о Холокосте, считает она,
отличается от западной, и чтоб понять ее, надо знать
особенности Холокоста на оккупированных советских
территориях и ситуацию после окончания войны, когда писатели
не имели возможности открыто общаться с пережившими
Холокост, их произведения носили печать идеологии, советской
цензуры. Развитие литературы шло по двум параллельным
направлениям: легальная и нелегальная, писавшаяся "в стол".
Авторы "нелегальной" литературы испытали ужасы Холокоста, и
выжив, не будучи писателями, хотели об этом рассказать людям
будущего, чтобы трагедия не больше повторилась...
Вторая мировая война и трагедия Холокоста заставили
советских поэтов еврейского происхождения, для которых
родным был русский язык, т.е. язык, на котором они творили,
вспомнить о своем еврействе, отметил профессор – славист из
Портланда(Орегона) Марат Гринберг. Свое выступление он
посвятил сравнению взглядов на трагедию Бориса Слуцкого и
его довоенного мэтра Ильи Сельвинского ("Хвала и хула
раввинам": ответ Бориса Слуцкого Илье Сельвинскому").
Еврейство Слуцкого, ярко проявившееся в стихах "Отягощённый
родственными чувствами", "Как убивали мою бабку" побудило
Сельвинского - мэтра обратиться к своему еврейству и
заговорить о нём в рамках своего поэтического мироощущения.
Один из немногих докладов, прозвучавших на "великом и
могучем", принадлежал профессору Высшей школы экономики
(Россия, Москва) Илье Кукулину. Тема "Холокост в современной
русской литературе". Во всем мире происходит переход к
новому этапу памяти о Шоа, справедливо отметил российский
ученый, чьи родные были зверски расстреляны нацистами в
Белоруссии, - Это уже "память внуков", ведь поколение
переживших и свидетелей уходит. Ситуация в России
драматична: из-за цензурной политики СССР Холокост и сейчас
не воспринимается как универсальная общественная травма,
многие не понимают, зачем вообще помнить о Шоа. Поэтому
каждое литературное произведение, упоминающее или
интерпретирующее Шоа, воспринимается как попытка заново
ответить на этот вопрос, как новая, индивидуальная,
конкретная форма перехода еврейской памяти в универсальную.
С этой точки зрения российский ученый рассмотрел ряд
произведений современных авторов, живущих в России и - Л.
Гиршовича, Л. Улицкой, Б. Херсонского, С. Круглова, А.
Бараша и П. Гольдина. Например, проанализированные буквально
на глазах участников конференции, отрывков из поэмы одессита
Бориса Херсонского "Семейный архив", состоящей из заметок о
фотографях, запечатлевших членов еврейской семьи;
большинство из них, как следует из текстов, погибли в
Холокосте. Разве это не перекликается с глобальным проектом
мемориала "Яд ва-Шем" по сбору "осколков памяти" и личных
вещей и документов жертв и переживших Шоа? Это ли не
"персонификация" и показ трагедии через судьбы как отдельных
людей, так и целых общин?..
Большой интерес вызвало сообщение профессора – слависта из
Гамбургского университета Ани Типпнер, посвятившей свое
выступление нелегкой судьбе и документальной исповеди узницы
Виленского гетто, а ныне известной писательницы Марии
Рольникайте "Я должна рассказать", сравнившей ее с
"советской Анной Франк".
Вторым ключевым вопросом конференции была тема Холокоста в
советских документальных фильмах. Ее прредствили уже
известный читателям "НН"("Время НН" от 6 января 2011 года
"Забытые кадры о Катастрофе") профессор Джереми Хикс (Квин
Мери. Лондонский университет) профессор Массачучетского
университета (Амхерст) Ольга Гершензон. Джереми Хикс
убедительно показал, что первые документальные съемки, так
или иначе выссветившие проблему Холокоста, были сделаны не
англо-американскими союзниками в Европе, а советскими
фронтовыми кинооператорами в конце 1941 года. Национальность
жертв не указывалась советской пропагандой, но понять это
можно было порой из дикторского текста. Доклад сопровождался
презентацией уникальных архивных кадров, сделанных в Ростове
– на Дону, под Москвой, в районе Харькова и Керчи(Багеровский
ров) и т.д. Ольга Гершензон привлекла внимание к советскому
документальному фильму "Обыкновенный фашизм" Михаила Ромма
(1965г.), который в течение 20 лет оставался одним из
немногих источников знаний и памяти о Холокосте в Советском
Союзе. Соотношение изобразительного ряда и дикторского
комментария фильма, показала О. Гершензон, позволило
показать геноцид еврейского народа в условиях замалчивания
Холокоста советскими властями. Приведенные жуткие по сути
фрагменты знакомы представителям старшего поколения выходцев
из бывшего СССР. Настолько жуткие, что у одной из читавших
синхронный текст переводчиц невольно вырвалось слово
"Кошмар!..."
Третьей частью конференции стал анализ
советской литературы о Холокосте в СССР на идиш, ставшем в
годы Второй мировой войны "международным", отметил
профессора Иерусалимского университета Дэвид Роскис,
представивший двух докладчиков – профессора Ариэльского
университета, в прошлом соредактора "Еврейского камертона"
Велвла Чернина и ученого из Бар-Иланского университета Бэра
Котлермана. Оба доклада прозвучали на иврите. Свое сообщение
Велвл Чернин посвятил творчеству известного детского поэта
Овсея (Шики) Дриза, писвшего еще и стихи о Холокосте.
Сегодня благодаря переводам Г. Сапгира, Лейзеровича, А.
Сендыка русскоязычному читателю известны стихи прошедшего
войну поэта Шики Дриза – "Зверь", "Братья и сестры", "Три
клена", "Колыбельная Бабьему Яру"("Песнь матери"), «Фун
дойрес цу дойрес» («Из поколения в поколение»), посвященное
"поэтам, погибшим в известковых печах". Его, отметил В.
Чернин, было принято толковать в советское время как
относящееся к Холокосту, оно, в большей степени, относится к
трагической гибели цвета еврейской литературы 12 августа
1952 года. Творчество Дриза требует дальнейшего изучения.
С началом нацистского вторжения в СССР тысячи еврейских
беженцев переместились на Дальний Восток, в Биробиджан,
ставший для них убежищем, отметил Бэр Котлерман. В те дни
еврейские поэты (например, Бузи Миллер) писали о Биробиджане
как о месте национального спасения и возрождания; газета на
идиш "Биробиджанер Штерн" накануне закрытия успела призвать
на борьбу против фашистского врага, а в театре, с согласия
властей и НКВД была поставлена Биробиджанским ГОСЕТом пьеса
Гесселя Рабинкова «В горах Крыма», о евреях, воевавших и
погибших в партизанском отряде в Крыму, поднимающая дух и
прославляющая дружбу советских народов. В то же время,
наряду с советскими нарративами, рассказывая о подвигах
воинов-евреев, в произведениях и театральных постановках в
Биробиджане во время и после войны, деятели литературы и
искусства обращались к историческим корням, к подвигам Рабби
Акивы, Маккавеев, Самсона, а в отношении к палачам
руководствовались библейскими заповедями мести. После войны
многие из них подверглись репрессиям, отправлены в
сталинские лагеря...
В заключение конференции директор Центра по изучению истории
советских евреев в годы Холокоста доктор Аркадий Зельцер
поблагодарил участников конференции, ее спонсоров в лице
фонда "Генезис". А. Зельцер отметил высокий уровень
представленных исследований, позволяющих идти по пути
обобщения уже достигнутого в области изучения литературы о
Холокосте на русском языке и на идиш, а также документальной
и художественной кинематографии. За этим – будущее...
* Опубликовано 21.03.13 в газете "Новости недели", приложение
"Время НН", а также на сайте Российского Центра "Холокост".
**
Программа
Конференции
|
